Андрей Воронин - Хранитель света

— Юрик, братуха! — хрипло заорал Веригин, уже издали распахивая объятия. — Живой, бродяга! А у нас чего только про тебя не болтают! А я сразу им всем сказал: нашего Юрика, говорю, так просто не возьмешь. Его, говорю, ломом не убьешь, нашего Юрика! Ну, и кто прав?! Где ж тебя носило столько времени, чертяка?

— С плечом поаккуратнее, — сказал Юрий, ловко уклоняясь от объятий. Это дало ему повод уклониться заодно и от последнего, не слишком удобного вопроса, потому что Веригин немедленно переключил свое внимание на полученные Юрием увечья.

— Так, — протянул он, отстраняясь и с видом знатока оглядывая Юрия с головы до ног. — Рука на перевязи, башка пластырем залеплена… Знакомая, блин, картина. Когда ж ты уймешься-то, браток? Ведь не мальчик уже! Вот, посмотри хоть на меня…

— Вот-вот, — сказал Юрий, — посмотри на себя.

— Чего? — не понял Серега. Потом он спохватился и дотронулся до царапины на носу. — А, это! Так это моя грымза опять бесчинствует. Нет, скажи ты, не баба, а Пиночет! Где был, что делал, почему опять нажрался… И не нажрался я, а выпил с хорошими людьми, ясно тебе, лахудра?!

Последние слова Серега выкрикнул, обращаясь к своему окну — соседний с Юрием подъезд, второй этаж, третье слева, с ядовито-зеленой рамой. Это была тактическая ошибка; орать так громко, наверное, не стоило. На втором этаже немедленно стукнула форточка, в нее просунулась женская голова в неизменных крашеных кудряшках и вкрадчиво произнесла:

— Ты чего это сейчас сказал? Ты чего сказал-то, а? Вот приди только домой, я тебе покажу хороших людей! Я тебе покажу лахудру!

— О! Людок! — обрадовался Серега. — Смотри-ка, услышала, — добавил он гораздо тише. — Не баба, а аэродромный локатор…

— Я тебе покажу локатор! — пообещала Людмила Веригина, у которой действительно был отменный слух. — А ну марш домой!

— Людок, погода-то какая! — залебезил Веригин. — Смотри, Людок, кто приехал!

Сцена была до боли знакомая. «Дома», — снова подумал Юрий.

— Здравствуйте, Люда, — сдерживая улыбку, сказал он торчавшей из форточки голове.

— Здравствуйте, Юрий Алексеевич! — сладким голосом пропела Людмила Веригина, которая, кажется, действительно только теперь заметила Юрия. — С возвращеньицем вас! Уже освободились?

— Что? — растерялся Юрий. — Откуда освободился?

Но Людмила Веригина уже забыла о нем.

— Веригин, марш домой! — рявкнула она унтер-офицерским голосом. — Я тебе покажу погоду!

Форточка захлопнулась с такой силой, что задребезжали стекла.

— Блин, — сказал Веригин. — Важней всего погода в доме… Ну ничего, русские не сдаются!

— Погоди, — сказал Юрий. — О чем это она? Откуда я освободился?

— Да что ты ее слушаешь, бабу! — с досадой сказал Веригин. — Старухи у подъезда сплетничают, а она повторяет… Правда, печать у тебя на двери я сам видел, своими глазами. Пластилиновая, с орлом, все чин-чином. Ну, Юрик, я, наверное, пойду?

— Конечно, — сказал Юрий. — Пока. Приятно было повидаться.

— Мы с тобой еще посидим! — крикнул Веригин и поспешно скрылся в подъезде.

Юрий почесал в затылке, прошел последние метры по корявому асфальту дорожки, ступил на знакомое крылечко, толкнул обшарпанную дверь и вошел в свой подъезд. В ноздри ударили знакомые запахи, в глаза бросились знакомые надписи на облупившихся стенах. Юрий вспомнил обставленную цветочными горшками лестницу в доме, где он снимал квартиру в последнее время, лакированные перила красного дерева и ковровую дорожку на ступеньках. Здесь, в подъезде его детства, казалось, что такого просто не бывает.

В почтовом ящике было пусто, если не считать уже успевшей запылиться повестки, в которой Юрию предлагалось явиться на Лубянку для допроса «по интересующему его делу». Там так и было написано: «По интересующему вас делу». Повестка была выписана полтора месяца назад; Юрий усмехнулся, покачал головой, скомкал повестку и засунул бумажный шарик в задний карман джинсов.

На двери квартиры действительно красовалась печать. Юрий небрежно оборвал бечевку, соскреб засохшие до каменной твердости плямбы синего пластилина, отпер дверь и вошел. Квартира встретила его полумраком, нежилыми запахами и тишиной. Он немного постоял в узкой, как встроенный шкаф, прихожей, привыкая к тому, что снова дома, что опять вернулся, что стремиться больше некуда и не о чем тосковать, а потом закрыл за собой дверь и щелкнул выключателем.

На темном дощатом полу прихожей виднелись светлые пыльные следы. Следов было не так чтобы очень много, но порядочно. Просто от нечего делать Юрий поставил ногу рядом с одним из них, с краю, хотя и без этой проверки знал, что следы не его. След на полу оказался размера на полтора меньше ноги Юрия. «Мозгляк хренов», — подумал Юрий о проводившем обыск чекисте и шагнул в комнату.