Андрей Воронин - Хранитель света

— Вот, — сказал Дэн с прежним унынием в голосе. — Вот именно, не станет. Но и не оставит все как есть. Он же заметный человек, ему же вопросы станут задавать, а что он сможет ответить? В общем, ты и оглянуться не успеешь, как окажется, что похищение было, я получу свои двадцать пять, а то и пожизненное и сяду в крытую вместе с чеченскими боевиками и прочими отморозками.

— Что значит «в крытую»? — не поняла Даша.

— Это значит — в тюрьму, — объяснил Дэн. — Без прогулок, без передач и без права переписки. Буду драить парашу и писать письма президенту — просить, чтобы меня поставили к стенке.

Даша опять пожала плечами и расстегнула верхнюю пуговку на своей безрукавке. На ней не было лифчика. Впрочем, Дэн и так знал, что лифчика нет, потому что Даша их никогда не носила. Ну разве что дома, в Москве, чтобы папуля не волновался за моральный облик своей дорогой лапули. В ложбинке между грудями загорелая Дашина кожа лоснилась от пота.

— Жарко, — сказал Дэн. — Градусов под тридцать, наверное. И душно. Гроза, что ли, надвигается?

— А ты не трусь, — упрямо сказала Даша. — Никто нас не найдет. Я все хорошо продумала, будь спокоен. И потом, как только мы получим деньги, я сразу напишу отцу. Напишу, что не вернусь к нему ни за что, если он посмеет хоть раз косо посмотреть в твою сторону. А чтобы он был посговорчивее, пригрожу, что обращусь в газеты. Газетчики обожают такую информацию: дочь московского банкира ограбила родного отца и сбежала с любовником… Папуле такая публикация будет как нож острый, а мы с тобой на ней еще и заработаем.

Дэн молчал. Во всем этом бреде стало чудиться что-то заманчивое. Он посмотрел на Дашу. Даша улыбалась, теребя на шее цепочку с бриллиантом и выставив напоказ голое загорелое бедро. Смысл этой пантомимы был Дэну понятен: в придачу к двум миллионам в названной на выбор валюте ему предлагали роскошную девку — целиком, со всеми потрохами, с неоконченной Сорбонной и с головой, в которой, оказывается, могли рождаться головокружительные замыслы.

— Да ну тебя! — произнес наконец он. — Боевиков, что ли, насмотрелась? Спокойная жизнь надоела? Поверь моему опыту, в бегах несладко.

— Ты что, боишься? — щурясь, спросила Даша.

Дэн не попался на эту удочку. Да и что это была за удочка — так, голый крючок!

— Допустим, боюсь. Боюсь, потому что знаю, чем это может кончиться. А ты не знаешь, потому и не боишься.

— Я знаю это лучше тебя, — возразила Даша. — Это ты ничего не знаешь. Если нас найдут, ни в какую крытую ты не пойдешь. Папуля просто велит тебя убить, вот и все. Заплатит кому надо, и дело в шляпе.

— Милая перспектива, — вставил Дэн.

— Ты пойми другое. Если он не дал денег, значит, что-то заподозрил. А если он что-то заподозрил, то обязательно пустит за мной своих ищеек. Нас выследят, и будет то же самое — меня отправят обратно в Сорбонну, а тебя… Я это точно знаю и поэтому, уж будь уверен, приму все меры к тому, чтобы нас никто не нашел. На свете достаточно места для двоих, ты не находишь? Впрочем, если хочешь, можешь уходить. Прямо сейчас. В конце концов, какая-то гордость у меня еще осталась. Сколько я могу тебя упрашивать? Иди, никто тебя не держит!

Она неожиданно перегнулась через Дэна, обдав его запахом дорогой парфюмерии, и распахнула дверцу с его стороны. Дэн увидел справа от себя, внизу, совсем близко, голую землю обочины — песок, мелкие камешки, какой-то травяной мусор и суетливо бегавших среди всего этого богатства букашек. Во всем теле было такое ощущение, словно его только что основательно тряхнуло электрическим током, даже медный привкус под языком появился. «Кто платит, тот заказывает музыку», — вспомнил он. Так-то оно так, но он не ожидал, что все закончится столь скоропалительно. Он вообще не ожидал, что все закончится ТАК — быстро, однозначно, без единой слезинки и, главное, без инициативы с его стороны.

Кроме того, у Даши оставался автомобиль, ее побрякушки, тряпки, парижская квартира и полученные накануне переводом из Москвы пять тысяч, не говоря уже о папаше-банкире; у него же не было ничего, даже сигарет. Сама о том не подозревая, Даша сейчас была в полушаге от единственного выхода из этой запутанной ситуации; пожалуй, ей оставалось только вытолкнуть Дэна из машины своей красивой, стройной, загорелой ногой, и тогда ее жизнь, жизнь без пяти минут королевы, спокойно покатилась бы по прямым и гладким рельсам, без ухабов и рытвин.

Ей нужно было чуть-чуть отойти от любовного ослепления, и тогда бы она прозрела и поняла, какая чаша весов тяжелее. Собственно, тут и понимать было нечего: если бы не талант Дэна, которым он так гордился, гордая банкирская дочка, эта с головы до ног упакованная во всеобщее восхищение недотрога, даже не посмотрела бы в его сторону.