Андрей Воронин - Хранитель света

Даша вообще была спокойна. Она вела машину, уверенно сжимая руль своими тонкими, красиво очерченными руками, и тугой встречный ветер трепал у нее за спиной золотистую гриву волос. Расстегнутая пуговка безрукавки по-прежнему позволяла Денису видеть Дашину незагорелую соблазнительную грудь; эта грудь как будто намекала, что на Дашином теле есть и другие незагорелые места, увидеть которые может далеко не каждый. Мини-юбка у нее совсем задралась, открыв великолепные ноги. Сидеть спокойно рядом со всем этим великолепием было тяжело, даже принимая во внимание не слишком веселые обстоятельства. Денис почувствовал, что начинает заводиться. Некоторое время он боролся с собой, а потом сдался и осторожно положил ладонь на Дашину ногу чуть повыше колена, не забыв предварительно вытереть ее о собственные брюки, — замечания типа «У тебя потные руки» или, того хуже, «У тебя пахнет изо рта» задевали его гораздо больнее и глубже, чем он когда-либо позволял себе показать. В конце концов, сексуальная привлекательность была его единственным капиталом…

«Правильно, — подумал он, осторожно, ласково сжимая Дашино бедро на скорости, близкой к полутора сотням километров в час. — Правильно, работай, родной. Это твоя профессия, а в ней больничных и отпусков не полагается. Если хочешь, чтобы тебя угостили ужином, будь любезен этот ужин сначала заработать. Как? Как умеешь, так, блин, и зарабатывай…»

От этих мыслей его возбуждение слегка увяло, но тут Даша повернула голову и улыбнулась открыто и ласково, совсем как раньше, в их самые лучшие времена. Она на мгновение оторвала правую руку от руля, положила ее поверх ладони Дэна и крепко, порывисто сжала. Тогда Денис передвинул руку чуть выше и вопросительно приподнял бровь.

— Сейчас, — сказала Даша, глядя на дорогу. — Потерпи немного, сейчас. Черт, и кто надоумил этих бельгийцев вырубить все леса?!

Денис подумал, что она все еще находится в его власти. Верно говорят, что любовь слепа! За прошедшие сутки он по воле обстоятельств сделал все, чтобы Даша прозрела и выкинула его вон, как бродячего кота. Что бы он ни говорил, что бы ни делал, пытаясь как-то выправить ситуацию, все неизменно оборачивалось против него, уличало его, выдавало с головой. Даша не могла этого не видеть, потому что была умна. И тем не менее, приведя в действие свой безумный план спасения, она стала вести себя как ни в чем не бывало, вернувшись в привычный образ любящей подруги, всегда готовой превратиться в сексуальную рабыню. Любовь слепа? Ох, вряд ли! По крайней мере, не в данном случае. У Даши были собственные представления о любви и верности; пожалуй, Дэн был для нее очередной любимой игрушкой, пришедшей на смену плюшевому мишке или кукле Барби, — игрушкой, за которую лишенное полноценной родительской любви дитя готово отдать жизнь. Еще вчера этот статус его вполне устраивал, и, помнится, размышляя на кухне за бутылкой джина о своем положении, он пришел к выводу, что быть альфонсом чуть ли не почетно. Но не бывает аверса без реверса; если над твоей головой целый год ярко светит солнце, будь готов к столь же продолжительной ночи. Денис буквально кожей ощущал приближение сумерек. Нужно было срочно позаботиться об убежище, в котором он мог бы пересидеть полярную ночь.

Да, Даша души в нем не чаяла, но последние события показали: плюшевый мишка хорош до тех пор, пока не начинает проявлять собственный характер. Ему, мишке, полагается молча сидеть в углу дивана или лежать рядом с хозяйкой на подушке, преданно тараща черные пуговки глаз. И даже при неукоснительном выполнении этих необходимых условий он, мишка, ни от чего не гарантирован: рано или поздно он надоест своей хозяйке и будет выброшен на помойку, а то и просто забыт в каком-нибудь пыльном углу. И если мишка по глупости не успел за время беззаветного служения своей богине накопить под плюшевой шкуркой немного шелестящего, свободно конвертируемого жирка, то это его, мишкины, личные проблемы. Грубо говоря, сам дурак. В башке-то, как ни крути, опилки…

Он убрал руку с Дашиного бедра и закурил. Двигатель спортивной машины тихо пел под капотом, ревел встречный ветер, вокруг проносились зеленые, чуть всхолмленные поля старушки Европы. Это была привычная Даше среда обитания: благоустроенная страна, гладкое, без ухабов и трещин, прямое шоссе, великолепная машина, солидный счет в банке и красивый, всегда в рабочем состоянии жеребчик на соседнем сиденье — такая же собственность, как пластиковая карточка или патрон с губной помадой. Теперь Денис вдруг начал понимать красивых богатых благополучных женщин, которые, живя за своими мужьями как за каменной стеной, были тем не менее чем-то недовольны — им, видите ли, не нравилось быть собственностью, служить украшением чужой жизни; они хотели свободы и независимости…