Андрей Воронин - Пуля всегда права

— Да ну, в порядке… Этот мудила мне чуть ногу не сломал! До сих пор болит. Что ж вы не предупредили, что он махается, как Брюс Ли?

— Он такой крутой? — делано удивился Боровиков. — Даже не знал… Ну да ладно, вы свою задачу тогда выполнили, деньги получили, а за «вредность» можно и премию получить. Если, конечно, согласишься еще одно дело сделать.

— Какое дело? — не утерпел Горбатов.

— Мокрое, — не моргнув глазом, ответил Михаил Иванович.

— Вы… серьезно? — вытаращил глаза Вова.

— Совершенно, — стараясь казаться спокойным, ответил Боровиков. Не каждый день технические директора производственных фирм нанимают киллера, чтобы убрать собственного шефа.

Горбатов молчал, что-то прикидывая. Убивать людей ему приходилось, но совершенно официально, находясь при исполнении служебных обязанностей. И… совершенно бесплатно, если не считать копеечной, с его точки зрения, зарплаты. Угрызений совести при этом не возникало ни малейших, — людей он с юности считал дерьмом. Наконец сержант решился.

— Кого и за сколько?

— Вот это разговор, — повеселел Боровиков. — Значит, ты согласен?

— Да.

— Смотри, твое слово сказано. Назад дороги не будет, — предупредил Михаил Иванович.

— Я прекрасно понимаю, — ответил Вова. — Итак, кого и за сколько?

В раннем детстве Вова Горбатов был убежден, что взрослые всегда говорят ему правду и только правду. Если на Новый год под елкой появляется подарок, значит, его принес Дед Мороз, следовательно, родителей благодарить не нужно, а если нужно, то лишь за то, что открыли ему дверь, запертую обычно на три замка, а не выперли из квартиры бородатого урода. А если на вопрос «Откуда я появился?» следует ответ «Тебя принес аист», значит, этот аист украл его у каких-то других людей, иначе откуда эта дурацкая птица могла взять такого милого мальчика, не сама ж родила.

Вова рос и постепенно начинал понимать, что Деда Мороза как такового нет, аист же водится только в зоопарке и красть детей не может. Правда, потрясением это для него не стало. Ему было просто по фиг. Гораздо важнее, чтобы родители, всю жизнь проработавшие в торговле, покупали ему дорогие шмотки и давали деньги на карманные расходы. В этом же он никогда не был ограничен. И поскольку своим родителям все-таки привык доверять, усвоил и их «идеологию». Она была простой: все, кроме нас, — дерьмо. А дерьмо надо убирать, чтоб не воняло.

В прикладном плане такое мировоззрение выражалось просто: игрушками и конфетами не делиться, одноклассников в дом не водить, с соседями не здороваться, а то, не дай бог, подумают, что перед ними заискиваешь, а значит, рыльце в пушку, не у тебя, так у родителей…

При таком видении мира Вове лежала прямая дорога идти работать в милицию. И не в какой-нибудь уголовный розыск, сотрудники которого вынуждены искать тех, кто ограбил или побил каких-то лохов, а в патрульную службу. Ее работники были полновластными хозяевами улиц Москвы, особенно после чеченских событий, ужесточивших требования к милиции. Милиция, соответственно, ужесточала их к обычным гражданам, скандалистам и алкоголикам, бомжам и проституткам. Тут можно было оторваться по полной программе. И деньжат огрести.

Впервые оказавшись в форме и с дубинкой на улицах Москвы, Вова плотоядно осмотрелся и тут же увидел жертву. Ею оказался престарелый бомж, от которого действительно разило так, что впору надевать противогаз. «О, дерьмо», — сказал тогда Вова своему старшему наряда, прослужившему в ППС десяток лет. «Дерьмо», — согласился старшина, полагавший, что молодых ментов надо учить так же, как учат волчат. Несчастный, никого не трогавший бомж был избит дубинками и ногами, обутыми в тяжелые берцы, загнан в подвал. Так началась карьера.

Боровиков разыскал Вову быстро. Следившие за «любовницей» Филатова люди порасспросили бабушек у подъезда — они всегда знают все и обо всех, а если не знают, то догадываются — и узнали, что у девушки был хахаль-мент, которому она дала от ворот поворот. Одна даже знала мать этого мента, работавшую товароведом в супермаркете. Дальнейшее было делом техники. Вову отыскали, привели к Боровикову, и тот посулил ему «штуку» баксов за то, что Вова и сам давно собирался сделать — трахнуть с вариациями свою бывшую зазнобу, такое же дерьмо, как и все остальные…

«Все-то хорошо, — думал будущий киллер, подъезжая на своем «форде» к Москве, — только вот времени он мне дал маловато. Положим, тот район, где он живет, я знаю, как свой карман. А что толку? Там к нему не подойдешь…»