Владимир Першанин - Рельсовая война. Спецназ 43-го года

Обвалилась одна, затем вторая землянка. Бойцы набивались в уцелевшие, стоя по колено в воде. Командир отряда майор Журавлёв вошёл в санчасть – закопанный в землю сруб. С потолка текло, воды здесь тоже хватало, но крепкое строение не поддавалось непогоде. Раненые, поджав ноги, сидели на нарах, курили.

– Весёлая погодка! – присаживаясь на уголок, сказал Журавлёв. – Фрицы под таким дождём не воюют, да и дороги размоет, дня три не пройдёшь не проедешь.

Санитарки Люся Лунёва и Маша Шестакова собирали в вёдра и тазы воду, выплёскивали их наружу. Начальник санчасти Наталья Малеева осматривала тяжело раненного бойца, прислушиваясь к его прерывистому дыханию. Хирург Олег Ткачук и медсестра Зоя Бородина стояли рядом.

– Утром потеплеет, на солнышке прогреется парень, – сказал Ткачук. – Молочка горячего с мёдом…

– Какое молочко? – раздражённо отозвалась Наталья Малеева, которой недавно присвоили старшего лейтенанта. – Пневмония у него, одно лёгкое отказало и второе на ладан дышит. Парень сутки без сознания… такие вот мы врачи хорошие.

– Две пули в грудь, – вздохнул Журавлёв. – И в нормальных условиях не каждый выживет.

Медсестра Зоя Бородина усмехнулась, а начальник санчасти Малеева приказала ей:

– Проводи лишних из санчасти. Набились, накурили, человек задыхается. Не растают под дождём.

Майор Журавлёв, понимая, что в первую очередь эти слова обращены к нему, поднялся и шагнул к двери. Когда-то они были близки с Натальей. Затем отыскались следы потерянной в сорок первом году семьи Ивана Макаровича, и Наталья Малеева стала избегать Журавлёва. Можно её понять. Наталье всего двадцать три года, а Журавлёву под сорок – дети уже взрослые. Да и по слухам, в неё влюбился хирург Олег Ткачук. Оба молодые, неженатые. Кажется, Наталья отвечает ему взаимностью.

Майор вернулся в штабную землянку. Дождь закончился, ординарец наводил порядок, Фёдор Кондратьев сидел над бумагами. Слышались команды старшины Будько, который, не дожидаясь, пока просохнет земля, уже занимался восстановлением землянок. Просунув голову в дверь, спросил:

– Иван Макарович, разрешите огонь развести, ужин варить пора. Да и пару костров разжечь – посушиться. Небо в облаках, фрицы не полетят.

– Давай, – кивнул ему Журавлёв. – Что там на ужин?

– Похлёбка грибная. Хоть без мяса, зато горячая. Раненым и больным по сто граммов самогона.

– Остальным не хватит?

– Нет. В отряде уже семьдесят шесть человек. Да и нечего молодым к спиртному привыкать.

Отряд снова быстро растёт. Недавно получили пополнение из Москвы: подготовленных в спецшколе НКВД опытных бойцов: подрывников, радистов, специалистов по диверсиям. Сбросили с «Дугласа» мешки со взрывчаткой, патронами, новыми минами, медикаментами. И снова зашифрованные приказы: «Обстановка на фронте напряжённая, усильте активные действия на железной дороге, на пути следования автомобильных колонн».

То, что немцами готовится наступление, ясно по многим признакам. В сторону фронта усиленно перебрасываются эшелоны с техникой и людьми. Узловая станция в райцентре окружена кольцом охраны, усилили зенитное прикрытие.

Частоколом торчат массивные стволы тяжёлых 88-миллиметровых зенитных орудий. Счетверённые 20-миллиметровые установки хорошо замаскированы и готовы обрушить на нашу бомбардировочную авиацию плотный огонь. Усилили пропускной режим, арестовали несколько железнодорожников, подозреваемых в связях с НКВД и подпольем.

Железная дорога обложена на десятки километров охраной. Часть охраны – крестьяне из ближних деревень. Им доходчиво объяснили, что за диверсии в зоне их ответственности ответят не только они, но и оставшиеся дома семьи.

Объезжая посты, новый начальник волостной полиции Тимофей Качура скалит зубы и весело напоминает:

– Проспите бандитов – ждите карателей. А вас, как ёлочные игрушки, вдоль дороги развесим.

– На чём вешать будете? – угрюмо отозвался один из сельчан. – Весь лес вокруг дороги спилили.

– Для тебя дерево специально найдём!

Пришпорив коня, сбил мужика с ног и перетянул плетью.

– Говорливые слишком стали. Если бандиты хоть один взрыв поблизости устроят, живьём в землю втопчу.

Провожая удалявшуюся группу конных полицаев, мужики плевали вслед:

– Сову прикончили, Бронникова тоже. Эх, жаль, Качура под пулю не угодил.

А старшего лейтенанта Авдеева снова вызвал к себе Журавлёв и, придвигая папиросы, с досадой проговорил: