Сергей Зверев - Логово проклятых

– Я почему-то так и думал, – заявил Борович, ловивший каждое слово полковника. – Мне казалось, что именно так и закончатся эти потуги руководства ОУН.

– Да, ваши господа наделали много ошибок. Вчера в Берлине от них потребовали отозвать акт о провозглашении независимого украинского государства, однако они отказались это сделать.

– И что?.. – Борович вскинул брови.

– А что вы ждали? Стецько арестован и пока содержится в берлинской тюрьме Александрплац. Думаю, что его, как и господина Бандеру, ждет концлагерь Заксенхаузен. Мы не прощаем выходки такого рода даже людям, которые называют себя нашими лучшими друзьями.

Борович сделал скорбное лицо и согласно покивал. Ему стоило большого труда скрыть улыбку. Все-таки его мнение в Берлине учли. Этому способствовал полковник Ридель. Да и последняя капля в виде покушения на Стецько, инсценированного им, переполнила чашу терпения немцев. Значит, первая часть задания Москвы выполнена.

Фракция ОУН (б) развалена, обезглавлена и вышла из борьбы за власть. Фракция ОУН (м), во всем послушная немцам, не претендует на государственность. Но остается еще вооруженная сила в виде двух батальонов. На что способны они? Там Шухевич, а он человек решительный.

Ридель как будто услышал мысли Боровича и продолжил:

– Батальон «Нахтигаль» стоял в Юзвине, когда до него дошли сведения об арестах лидеров ОУН. Шухевич поступил не слишком-то умно. Он направил письмо верховному командованию вермахта. Знаете, что он в нем заявил? Мол, в результате ареста нашего правительства, в том числе и его лидера, легион не может больше пребывать под командованием немецкой армии. Понимаете, в чем состояла глупость этого господина? Он написал «нашего правительства», тем самым продолжая отстаивать идею создания независимого украинского государства.

– Его арестовали?

– Зачем так сразу? Шухевич нам пока нужен, а поэтому мы пока ограничимся воспитательными мерами, припугнем. Батальон спешным порядком передислоцирован в Жмеринку. На вокзале его личный состав разоружен и под охраной немецкой жандармерии отконвоирован в Нойхаммер. Посмотрим, решим, что с ними делать дальше. Но пока они лишили себя нашего доверия.

16 сентября к Боровичу наконец-то прибыл курьер из Москвы. Михаил уже два дня пользовался полной свободой передвижения. Сегодня он проходил по улице мимо подвальчика обувщика и увидел долгожданное объявление на стене:

«Ремонтирую мебель на дому. Возможна оплата продуктами».

Под объявлением не было ни адреса, ни номера телефона. Надо же, какой рассеянный мебельщик!

Это объявление было вывешено специально для Боровича. Если бы его кто-то сорвал или испортил, то он увидел бы аналогичное еще в трех местах города. Значит, в почтовом ящике лежит записка, указывающая основное и запасное место и время встречи со связником.

После концерта духовной музыки Борович вышел из кафедрального собора и спокойно, никуда не спеша, двинулся по улице. Вечерело, в окнах было мало огней. В этой части города почти не встречалось прохожих. Хвоста не было, но связник должен был убедиться в этом сам и подойти к Боровичу в момент, выбранный по своему усмотрению.

Так и произошло. Минут через двадцать его догнал невысокий щуплый мужчина.

– Пан не хочет купить у меня вот эту вещицу? – быстро спросил он Боровича, держа перед ним на ладони карманные часы без стекла, с потемневшей цепочкой.

– Благодарю пана, – отозвался Михаил и вытащил из кармана руку, в которой были зажаты такие же часы, приготовленные заранее и показывающие ровно двенадцать. – У меня есть такая вещица. Сейчас уже два часа пополудни.

Связник внимательно посмотрел на стрелки часов Боровича, убрал свои, улыбнулся одними глазами и заявил:

– Здравствуй, Миша!

– Здравствуй, Вася, – с улыбкой ответил Борович.

Надо же, какая приятная неожиданность! Из Москвы к нему прислали человека, с которым он был не просто хорошо знаком. Они несколько лет проработали вместе.

– Все чисто. Иди за мной. Я тут квартиру снял без хозяйки, там спокойнее и безопаснее, – проговорил курьер.

Через десять минут Борович поднялся по широкой лестнице на третий этаж. Открылась старая дверь с клеенчатой обивкой, и он оказался в теплой квартире, обставленной старомодно, с обилием занавесок и драпировок. Старый друг обнял его, похлопал по плечам, потом пригласил на кухню, где вскоре уютно задымил заварочный чайник.

– Помнишь, как тогда в Екатеринбурге?.. – разливая по чашкам чай, спросил Василий. – Зима, страшные морозы, дров нет. Только кипяток нас и выручал.