Сергей Зверев - Логово проклятых

Борович загнал в винтовку новую обойму с патронами, вытащил еще две из подсумка убитого солдата. Пригодятся. Бой затягивался, и Михаил понимал, что патроны придется экономить. Тыловики не всегда успевали подтащить боеприпасы в первую линию. На позапрошлой неделе под Львовом Боровичу пару раз уже приходилось подниматься в штыки, драться без патронов вместе со своей ротой.

Он в очередной раз выглянул наружу из своей воронки и увидел, как капитан Измайлов поднялся на ноги. Одной рукой он сжимал шашку, второй доставал из кармашка на портупее свисток. Все солдаты, которые были рядом, напряженно посматривали на командира и заметили его жест.

Значит, сейчас будет команда, придется подниматься. Солдатские руки стиснули винтовки, ноги покрепче уперлись в землю. «Матушка заступница, Пресвятая Богородица, не оставь нас многогрешных!»

Офицерский свисток выдал заливистую трель. Затопали солдатские сапоги, зазвучало хриплое дыхание, зазвякали антабки ремней на винтовках. Над цепью разнеслось нарастающее русское «ура».

Борович оперся на руки, выбросил винтовку на край воронки. Но земля осыпалась под его сапогом, и он съехал обратно животом вниз. Черт! Этой заминки в несколько секунд хватило, чтобы отстать от своей роты на пару десятков шагов.

Но оказалось, что отстал от цепи не только Борович. Вольноопределяющийся Юровский стоял на одном колене и целился из пистолета в спину капитана Измайлова. Это было дико, до такой степени нелепо, что Михаил опешил. Он замер на краю воронки, вытаращив глаза на товарища.

– Не сметь! – заорал Борович. – Юровский, сволочь, опомнись!

Пистолет дважды дернулся в руке этого мерзавца. Измайлов обернулся и упал.

Юровский тоже обернулся и взглянул на Боровича. Его лицо перекосила злоба, он поднял пистолет. Но тут над пехотной цепью просвистели снаряды.

Юровский не успел выстрелить в Михаила, или же тот уже не увидел этого. Земля вздыбилась, прежде чем кто-то успел упасть. Чернота обрушилась на Боровича. Его горло забила земля, насыщенная кислотой сгоревшей взрывчатки.

В себя он пришел уже на носилках. Солдаты куда-то несли его. Он пытался подняться, но руки дрожали так, что не смогли бы удержать, наверное, и папиросы. Говорить у него тоже не получалось. Вместо слов раздавалось только какое-то сдавленное мычание.

Лишь через два дня, когда немного улеглась дрожь во всем теле и ослабли тошнотворные приступы, Борович схватил доктора за рукав халата и попросил его привести сюда офицера. Любого, но лучше из контрразведки. Военный врач капитан Яковенко, добрейшей души человек, начал было успокаивать Боровича, но потом посмотрел в его глаза и вышел.

Через полчаса в палатку заглянул поручик. Его фамилии Борович не знал. Офицер снял фуражку, пригладил волосы на темени и присел на край кровати раненого вольноопределяющегося.

– Ну и что у вас стряслось, господин Борович? – осведомился он.

– Видите ли, господин поручик… – Борович закашлялся, потом с мольбой посмотрел на офицера и спросил: – Скажите, жив капитан Измайлов?

– Трудно пока сказать с определенностью. Говорят, у него была сложная операция.

– Слава богу! – Борович с облегчением откинулся на подушку. – Я прошу вас, господин поручик, задержите вольноопределяющегося Юровского. Я дам показания и буду свидетельствовать в трибунале.

– В трибунале? Что стряслось?

– Юровский стрелял в командира во время последней атаки. Мерзавец!

– Юровский, говорите. – Поручик покусал губы, глядя в сторону. – М-да. Юровский пропал без вести. На поле осталось много обезображенных тел. По вашей позиции била германская крупнокалиберная артиллерия. Но уверенности в том, что среди убитых есть вольноопределяющийся Юровский, у нас нет. Значит, говорите, что он стрелял в капитана Измайлова?

– Когда капитан придет в себя, вы расспросите его самого. Он обернулся, увидел Юровского с пистолетом позади себя. А потом упал, и нас накрыла артиллерия.

Борович стоял за автобусом и прислушивался к голосам.

«Значит, Юровский остался жив. Он просто удрал тогда с поля боя, – подумал Михаил. – Да, опасно, что он меня узнал. Злобный хорек! От него надо срочно избавиться. Нет, не просто так. Эта сволочь еще сослужит мне хорошую службу. Очень удачно, что он все рассказывает человеку из штаба Мельника. Но в автобус за брошюрами мне соваться не стоит. Нельзя, чтобы Юровский увидел меня прямо сейчас. Не время еще».

Борович вернулся в здание и, перескакивая через две ступеньки, побежал наверх. Ему повезло, Стецько в сопровождении двух своих сотрудников как раз вышел на лестницу.