Уильям Грин - Чемодан для Спенсера

— Наверное, ребята, карабкавшиеся на стену, спугнули его.

Шери выглядела обеспокоенной.

— Эго был не Ла Роз.

— Почему ты так уверена?

— В “пежо” было два человека.

— Ты разглядела в автомобиле двоих?

— А ты нет?

— Оттуда, где мы стояли? — Спенсер покачал головой. — Нет.

— Купим очки для человека твоих лет... — Шери подмигнула ему, надела туфлю и забралась в машину.

Спенсер сел рядом, вставил ключ зажигания и вдруг задумчиво застыл:

— Если это был не Ла Роз, то кто тогда?

Она взглянула на него с улыбкой.

— Первое, от чего ты должен беречься на такой работе, это ползучая паранойя. Наверное, это была пара туристов, которые подумывали осмотреть развалины, а потом решили, что карабкаться не стоит. А Ла Роз скорее всего припарковался за поворотом в паре миль отсюда или дальше, проклиная нас за задержку.

Спенсер облегченно улыбнулся, запустил двигатель и выкатил автомобиль на дорогу. Не будь он занят машиной и имей возможность посмотреть на лицо Шери, он увидел бы, что оно омрачено заботой.

У Спенсера и Шери ушло меньше пятнадцати минут, чтобы добраться до городка, который они видели с холма у Перужа. За столиком на тенистой террасе кафе Спенсер заказал бутерброды и напнтки. Шери сидела напротив и задумчиво покусывала ноготь безымянного пальца, изучая оживленное движение встревоженными глазами. Тот интерес к еде, что она проявила в Перуже, казалось, исчез.

Когда заказ принесли, она без аппетита откусила кусочек бутерброда, похожего на продолговатую французскую булку, разрезанную вдоль и начиненную сыром и ветчиной. Наконец, она спросила официанта, есть ли в кафе телефон, и, извинившись, выбралась из–за стола.

Спенсер отхлебывал из кружки пиво, с растущим интересом обдумывая ситуацию. Он не сумел, когда Шери вернулась, сдержать своего возбуждения.

— Ведь ты звонила Бишопу? — почти обвиняющим тоном спросил он. Шери ответила коротким кивком и снова взялась за бутерброд. — Ну и что он сказал?

— Беспокоиться не о чем.

— Это он сказал или ты говоришь?

— Это общий вывод.

— Тогда зачем ты звонила Бишопу?

— Просто чтобы увериться.

— Мне кажется, вы оба взволнованы больше, чем хотите показать.

— Ты можешь думать все, что хочешь.

— А если у Ла Роза сломалась машина?

— Он бы украл другую. Он очень изобретателен. Вообще–то он мог сменить машину. Может быть, потому мы и не можем его обнаружить.

— Это я и говорил в Перуже.

— Ну что ж, значит, ты был прав.

— Но ты по-прежнему волнуешься?

— Говорю тебе, нет.

— Почему ты тогда не можешь есть?

— Как я могу есть, когда ты заставляешь меня отвечать на все эти вопросы?

Некоторое время они молча жевали свои бутерброды.

— Знаешь, — сказал Спенсер, — я ведь не обязан продолжать все это. Черт с ним, с Бишопом и газетными сплетнями. Все равно дни моральной распущенности уже в прошлом.

Девушка опустила сэндвич, испытывая облегчение от того, что можно перестать есть пищу, не лезущую в горло.

— О чем ты говоришь?

— Об аморальном поведении! О старичках, сбегающих с несовершеннолетними девушками, как я сделал, судя по бишоповской программе. Раньше это было излюбленным поводом студийных юристов для разрыва контракта. Некоторые из моих близких друзей так и исчезли навечно в мрачном море аморального поведения. Но ведь сейчас все это позади, верно?

— Я не знаю.

— Конечно, откуда тебе знать. Но вот тебе мое слово: чем больше распущенности, тем лучше для пресс-агента. Я ведь жил в прошлом. Я был идиотом, поддавшись бишоповскому шантажу. Если я сейчас выйду из этого скандала, что бы ни дала пресса, это позволит поднять мою плату за картину.

— Тогда вали. Кто тебя держит? — Шери была явно огорчена.

Спенсер не мог ответить. Смешанные чувства отняли у него речь. Шери Уокер, сидящая напротив, не была и вполовину так красива, как множество девушек, с которыми он проводил время в молодости. Но она была доводом, через который он не мог переступить. Если бы он сказал ей об этом, то признал бы тем самым постыдную истину: он оказался еще одним стариком, потерявшим голову из–за девчонки, годящейся ему в дочери.

Шери не дала ему соскочить с крючка:

— Думаю, что ты собираешься остаться, потому что понимаешь, насколько это важно. Это вопрос долга.

Спенсер облегченно засмеялся.

— Это худший в мире повод сделать что–то.

— Ты ведь на самом деле не веришь этому.