Евгений Сухов - Агент немецкой разведки

– Это все только предположения, Федор Денисович, – покачал головой Ивашов. – О чем нам сообщать начальнику отдела контрразведки дивизии? О наших предположениях?

– И что делать? – спросил сержант Масленников.

– Надо пройти тот же путь, что прошел старший лейтенант Хромченко. Только сделать это надлежит очень быстро.

– А как?

– Хм… Если бы я знал…

Для начала Егор Ивашов решил побеседовать с осведомителями из списка, который составил для него сержант Масленников. Младший лейтенант отнюдь не надеялся на то, что, поговорив с осведомителями, он сможет выйти на след фигуранта или фигурантов из пропавших папок и хотя бы частично восстановить их содержание, но познакомиться и побеседовать с завербованными секретными осведомителями все же надлежало. Ведь ему, младшему лейтенанту Ивашову, следовало начинать работать именно с ними.

Первым в списке осведомителей был рядовой Амбарцумян из роты противотанковых ружей. Бронебойщик служил в полку с апреля сорок второго года и был завербован тогда еще «особистом» Хромченко в агенты-осведомители в мае того же года. Специальным заданием для Амбарцумяна, которому Хромченко присвоил созвучный окончанию фамилии псевдоним «Цунами», было присматриваться к заместителю командира роты ПТР лейтенанту Фоме Эндерсону и прислушиваться к его разговорам. Фома Эндерсон был из поволжских немцев, депортированных в Казахстан, призвался в Красную армию в августе сорок первого и попал на фронт. Повоевав два месяца, как лицо немецкой национальности был переведен в тыл, однако с весны сорок второго года снова оказался на фронте и прибыл в 520-й стрелковый полк в должности замкомроты противотанковых ружей вместе с ротой ПТР, вводимой в состав полка по новому штату, утвержденному Наркоматом обороны. Фома Эндерсон был один из трех офицеров, находящихся в оперативной разработке у старшего лейтенанта Хромченко, на которых имелись папки-дела из правой стопки.

Когда сержант Масленников привел Амбарцумяна, Ивашов усадил его против себя и долго расспрашивал про его службу, настроения солдат в роте, не касаясь пока заместителя командира роты Эндерсона. Позже он все-таки задал вопрос про него, на что простоватый Амбарцумян ответил:

– Можно, я буду за кем-нибудь другим следить?

– Почему? – поинтересовался Егор.

– Товарищ лейтенант Эндерсон хороший командир. Ненавидит фашистов не меньше остальных. Еще он смелый.

– Среди врагов тоже немало смелых людей, товарищ Амбарцумян, – заметил бронебойщику Ивашов.

– Он не враг…

– Вполне возможно, – стараясь казаться искренним, произнес младший лейтенант. – Вот вы как раз и можете снять с него подозрения, если будете продолжать присматриваться к лейтенанту Эндерсону и сообщать мне еженедельно о его поведении и разговорах в роте. Договорились?

Амбарцумян молча кивнул.

– Наша задача, товарищ Амбарцумян, не только выявлять врагов советской власти, изменников и трусов, но и снимать подозрения в изменнических настроениях с честных красноармейцев и командиров. Продолжайте слушать разговоры солдат в вашей роте и обращайте особое внимание на чем-либо недовольных. Ваши донесения я буду ждать каждую пятницу…

Вторым по списку шел младший сержант Бабенко из роты автоматчиков. Псевдоним его был «Бакенщик», поскольку до мобилизации в Красную армию он работал бакенщиком. Его донесения Ивашов видел как в первой стопке папок, так и во второй. Он был из так называемых «инициативников», то есть людей, по собственной воле идущих на контакт с чекистами. Бабенко активно доносил на своих товарищей, однако в одной из папок правой стопки и на него имелось дело-формуляр, поскольку родом младший сержант был из-под Воронежа и успел побывать на территории, оккупированной немцами.

Этого осведомителя не нужно было агитировать, чтобы он продолжил свою деятельность. Скорее следовало даже поубавить его прыть. Являясь осведомителем добровольным, он готов был поставлять донесения хоть каждый день.

Рядовой Бычков из первого батальона, третий по списку сержанта Масленникова, стал агентом-осведомителем по принуждению. Он был завербован старшим лейтенантом Хромченко на «компре» [9]после того, как в одном из боев зимой сорок второго года проявил трусость и бежал с поля боя. Правда, бежало и все его отделение во главе с командиром. Командира отделения после окончания боя приказом комполка отправили в штрафное подразделение, а струсившие солдаты попали в руки замполита полка и начальника особого отдела НКВД Хромченко. Из солдат проштрафившегося отделения «Чапай» принудил стать агентами-осведомителями двоих: рядового Бекбулатова и рядового Бычкова. Бекбулатов погиб зимой сорок третьего года в атаке под селом Тербуны, а потому из агентов-осведомителей выбыл. Бычков же после той атаки остался жив и продолжал пребывать в списке секретных осведомителей старшего лейтенанта Хромченко, когда тот из «особиста» уже сделался «смершевцем». Донесения Бычкова были редки и ложились на стол Василия Ивановича только тогда, когда он их настоятельно требовал. Словом, свои агентурные обязанности рядовой Бычков исполнял крайне неохотно.