Александр Тамоников - По следу кровавого доктора

Павел хмуро смотрел, как бойцы разведвзвода спускаются в городское нутро по скобам, вмурованным в кирпич. Пропадали грубые, маловыразительные лица, покрытые щетиной. В последние трое суток времени на бритье у солдат не было.

Кряжистый Возницкий на руках спускал в подземелье свою боевую подругу. Овчарка и не думала возмущаться по этому поводу, распахнула пасть, вывалила синий язык и спокойно зевнула.

Павел напоследок осмотрел пустой двор и свесил ноги в люк. Потом он левой рукой схватился за скобу, поднатужился и правой потянул на себя чугунную крышку.

Капитан знал, что под городом раскинулась обширная сеть подземных коммуникаций. Далеко не все они были связаны с канализацией и воздуховодами. Так сложилось исторически.

Под каждым замком, под любой церковью, даже незначительной, под всеми объектами, имеющими историю, столетиями выстраивалась паутина катакомб. Тут были казематы, склады, потом появились бомбоубежища, какие-то засекреченные бункеры на случай ухода войск вермахта под землю.

До такого, слава богу, не дошло. Осада Кенигсберга не затянулась. Лишь отдельным группам немецких военнослужащих удалось скрыться под землей. Никаких засекреченных командных пунктов, зон концентрации войск там, понятное дело, не было. Взрывчаткой, как в Кракове, катакомбы не опутывали. Об этом непременно узнала бы советская разведка. Немцы не хотели взрывать город. Они собирались защищать его до последнего солдата.

Лаз закончился узкой прямоугольной шахтой, горизонтально тянущейся на запад. Страшноватые растрескавшиеся стены, покрытые слизью и зелеными разводами, щербатый пол, залитый бурой жижей. По стенам тянулись трубы, обмотанные изоляционной тканью.

Люди шли молча, пригибали головы, чтобы не зацепить лохмотья, свисающие с потолка.

Павел обогнал нескольких человек. Он спешил в голову колонны.

— Куда ты лезешь, мать твою, поперед батьки! — злобно прошипел рядовой Филимонов, не разобравшийся в ситуации. — Виноват, товарищ капитан! Я думал, что это Бахтияров. Он вечно лезет, куда его не просят.

Где-то впереди ворчала овчарка. Солдаты приглушенно матерились.

Шахта вскоре оборвалась. Группа высыпала в широкий коридор с высоким арочным потолком, выложенным красным кирпичом. Метались огоньки фонарей.

Выругался ефрейтор Вахмянин, угодивший в воду. Он хлюпал ногами, выбирался на сушу. Бойцы рассредоточивались вдоль стен, садились на корточки.

Коридор выходил в тоннель не под прямым углом. Он тянулся с северо-востока на юго-запад, если верить стрелке компаса. Высокий полукруглый потолок, ниши, арочная анфилада.

Трубы изгибались и пропадали в левом ответвлении. Возможно, там тянулся проход к филиалу института. Воздух был спертый, пахло чем-то тухлым.

По центру пола был проложен сравнительно глубокий желоб, заполненный мутной жижей. В него-то и вляпался Вахмянин. Вдоль стен можно было пройти.

По команде капитана все замолчали, затаили дыхание. Только овчарка Елка тихо скулила. Возницкий надел на нее намордник. Присутствия посторонних личностей не ощущалось.

— Нам налево, правильно, товарищ капитан? — глухо проворчал Игорь Кобзарь. — Если направо, то это к центру.

— Возницкий, готовьте собаку, — подал голос Павел. — Мне кажется, она что-то чувствует.

— Так и есть, товарищ капитан, — ответил младший сержант Возницкий. — Подождите, намордник сниму. Она готова взять след.

Собака зарычала и рванулась вдоль желоба. Кинологу пришлось натянуть поводок. Одобрительно загудели солдаты.

«А ведь правильно мы спустились, — подумал Никольский. — Умница ты, Елка!»

В этом подземелье не чувствовалось время, было сыро, холодно. На отдельных участках не хватало кислорода, в других местах гуляли сквозняки. Угнетало зловоние, от которого некуда было спрятаться. Сочилась вода со стен, люди шлепали по жиже. Каждый звук отзывался эхом в гулком пространстве.

Елка надежно взяла след, рвалась в глубину тоннеля. Возницкому приходилось сдерживать ее порывы.

— Ишь, разогналась, — проворчал какой-то солдат. — Не к добру. Скоро точно потеряет след.

Товарищи шикали на него. Мол, не каркай! Потерять след в этих лабиринтах — полная катастрофа.

Елку прикрывали двое солдат. Собака в этот час, как ни странно, была ценнее людей. Овчарка, глухо ворча, ушла из тоннеля в правое ответвление.

Группа угодила в узкий коридор. Снова кирпичная стена. Обожженная глина пропиталась сыростью, пачкала обмундирование. Вдоль стены тянулась кирпичная отбортовка, о нее немудрено было поломать ноги.