Николай Иванов - Тот, кто стреляет первым

– Стреляй!

Ах, как же ненасытно вкусны первые арбузы!

Самое неприятное при захвате заложников – это ранний подъем. Лягушки еще квакают в затонах, а солдату – мотай портянки. Утешает лозунг, который однажды пришлось увидеть в одной из тюрем: «Кто не с нами, тот у нас». А у нас в руках должны были оказаться два десятка столичных студентов-волонтеров, пожелавших работать в «горячих точках» с гуманитарной миссией. Слово-то какое красивое для них придумалось – «комбатанты». Идущие с войсками. Но – доходятся! Без моего желания, без разрешения здесь ни одна миссия невыполнима. Остановлю любого и там, где пожелаю. Вот только жаль, что не высплюсь. Но тем хуже для остальных, потому что буду злее!

Под фонариком экипировались, на ощупь проверились. С Богом! Нас ждут великие дела.

К рассвету отряд слился с кустами, рытвинами, кочками. Месяц, всю ночь горбатым пастухом стороживший стадо звезд, рассвет все же проспал, и стадо разбежалось, оставив старика бледным свернувшимся калачиком средь редких облачков.

В бинокль стал постепенно различаться недалекий аул и аксакал, развозивший по полю навоз в старенькой детской коляске. Около его избы красовался свежевыкрашенный сруб над колодцем. Вечером исследовал его – полный тины и лягушек. Поставить новые венцы на нечищеные колодцы и считать свой долг перед народом выполненным – это в крови у нынешней власти. Потому я и не в ней. Из захламленного предгорного бурелома подслеповато выглядывает замшелый, скрюченный непогодой и временем плакат «Берегите лес». Лес сбережем. Ни один сучок не треснет, ни одна птица не встрепенется. У меня рюшечки на старых колодцах не пройдут, я пью чистую воду!

На узкую дорогу, пыльным деревенским половиком легшую среди кустов, нужный нам автобус выполз раздутым оранжевым жуком. Выпучив глаза-тарелки, вытянула в ожидании развязки длинную ребристую шею вышка сотовой связи. Но здесь связь никому не поможет, мешок для сбора мобильников подготовлен. А вот почитать чужие эсэмэски на досуге будет занимательно. Какие же глупцы те, кто не стирает перед дальней дорогой свидетельства личной жизни. Они для шантажа – лучшая подпитка.

«Береженого Бог бережет, небереженого – конвой стережет», – вспомнилась еще одна присказка конвойных войск. Ребята там служат веселые. У них много подобных прибауток: и что если и ходят они в театр, то только в камерный, и что даже картошку они – сажают! А мы ничего сажать не станем, мы просто воткнем в землю носом полтора десятка наивных глупцов-миротворцев, чтобы навсегда отбить у них желание лезть в войну со слюнявчиками. Фон для нашей работы более чем благоприятный, со вчерашнего дня на границе Чечни и Ингушетии идет боестолкновение. Раненые пошли и среди мирного населения, в район тронулись конвои с гуманитарной помощью, а мы студенческую «гуманитарку» на нашем участке сравняем с землей…

Ползущего меж черных асфальтовых заплат жука видят все, и команд стараюсь не дублировать, пробуждая у своих волчат звериный инстинкт, готовность действовать самостоятельно. На повороте голосует моя подстава – солдатик с перевязанной рукой. Подобрали. Добрые? Лучше бы тимуровцами помогли старику развезти навоз. А дружбу водить с военными, да если они еще с оружием, не следовало бы. Это потом аукнется…

Первыми выстрелами убираются водитель и сопровождающие. Дальше картинку можно представлять с закрытыми глазами. В окна остановившегося автобуса полетят дымшашки, едкий оранжевый дым сам погонит пассажиров из салона, и нам у дверей останется только набрасывать на головы заложников мешки. А точнее, наволочки, что для нас значительно удобнее. Руки заложников схватываются пластмассовыми автомобильными хомутиками: они жестче наручников, у них нет хода назад, а узкая полоска врезается в кожу так больно, что лишний раз никто не пошевелится. И со всех сторон стрельба, тычки, противоречивые команды, чтобы оглушить противника, заставить его растеряться, какие приказы выполнять и откуда ждать очередной удар.

Открываю глаза. Сбоев и впрямь нет, все идет как по нотам, можно снимать учебный фильм. Без дублей и каскадеров. После подрыва опустевшего автобуса в нос бьет запах горящей резины, по спинам распятых на земле студентов-гуманистов сыграли последний ноктюрн взметнувшиеся комья земли.

А вот теперь, ребята, проза. С текстом из одних повелительных глаголов: бежать, приседать, идти гусиным шагом, мешки снять, мешки надеть, ползти на коленях, пластаться, подхватываться и опять бежать. На первых порах это самое важное – сбить дыхание пленников. Заставить их думать только о том, как выжить, а не как сбежать. Руки приказано держать вытянутыми вперед, касаясь спины соседа. При этом забавно время от времени подсовывать под хватающие воздух пальцы раскаленный ствол автомата или холодную бородавчатую лягушку. Сороконожка-даун на пуантах! И преодолеть-переползти ей пять ручьев, бурелом, заросли крапивы и две канавы. Маршрут выбирал не как для себя.