Александр Тамоников - Нетленный

– Как знать, – пожал плечами Якушин.

– Минуточку, – сказал я. – Если память не подводит, все, что находится в недрах земли – любой артефакт, клад, зарытый чемодан с миллионом монгольских тенге, – принадлежит государству, и никак иначе.

– И всякому нашедшему по закону полагаются двадцать пять процентов от суммы клада, – напомнил Якушин. – И даже эти проценты порой могут быть умопомрачительной суммой. Василий, к его чести, не стал пороть горячку. Спустился в подпол, отодвинул стеллаж, несколько часов расковыривал земляную стену. Можете представить, как там за десятилетия все ссохлось и спрессовалось. «Сундучок» оброс землей и плесенью – но вытащил, очистил. Возможно, он что-то слышал об истории шестьдесят девятого года, еще и дед в своем письме дополнительно просветил. Суть в том, что Василий вскрывать свою находку не стал.

– Гениально, – выдохнул я. – Нет, правда…

– Он парень неглупый, – пожал плечами Якушин. – И по крупному счету, Василию безразлично, что внутри. Единственное, что он хочет, – это поправить свое финансовое положение. Проще говоря, обменять саркофаг на деньги. А кто купит – Василию до лампочки. Лишь бы не отняли и не убили. Первым делом он оттер грязь с саркофага, почистил тряпочкой с зубной пастой – для придания товарного вида, так сказать. Помните, как в армии бархоткой с зубной пастой драили пряжки на ремнях, отчего они сияли? Потом заснял саркофаг со всех возможных ракурсов…

– Значит, с документальными свидетельствами у вас все в порядке? – тактично предположил я.

Сергей Борисович «разбудил» компьютер, пощелкал по клавишам и повернул к нам с Варварой монитор. Мы невольно вытянули шеи. Запершило что-то в горле. Василий, конечно, постарался. Снимал со вспышкой – среди земляных стен, каких-то бочек, досок, скособоченных стеллажей. Но сам объект фотоохоты… Саркофаг был маленький, действительно сантиметров семьдесят. Но смотрелся монументально. Утолщенное подножие с изразцами, в верхней части что-то вроде узорчатого карниза, в пазах которого лежала крышка с затейливым барельефом. Стенки саркофага не были гладкими. Продольные выступы, выпуклые узоры в рамках – не люди, не животные, не банальные узоры с цветами, а поди пойми, что. Сложное плетение из невразумительных фигур и форм – ничего подобного в нашем мире я еще не видел, ни в одной культуре. Изделие не было монохромным – в мраморе имелись синие вкрапления, темно-серые, светло-серые, почти белые – и все это каким-то удивительным образом сочеталось.

– То есть Василий любезно предоставил вам снимки… – Пришлось откашляться, чтобы выдавить что-то внятное.

– Именно так, – согласился Якушин.

– Почему он пришел к вам, Сергей Борисович? С каких это пор вы представляете государство?

– Я не представляю государство, – поморщился Сергей Борисович, – и всегда, когда есть возможность, стараюсь держаться от него подальше. Наш Василий не глупец, у него есть природная смекалка, но во многих вопросах он полный профан. У Василия возникла идея сбыть саркофаг, самому при этом заработать и не причинить себе вреда, поскольку ясно, что штука спорная. До Красноярска или Томска ближе, но он выбрал Новосибирск – город крупнее, больше возможностей, и он неоднократно здесь бывал. А пару лет назад даже хоронил в нашем крематории своего армейского друга и посещал музей погребальной культуры. Но сперва он об этом и не думал. Вечером в четверг добрался автобусами до Красноярска, сел в поезд, утром сошел на перроне в нашем городе. Где его носило, сам плохо помнит. Зашел в банк «Транс-Кредит» – у него большое и красивое здание на Красном проспекте. А также серьезная доля государственного участия. Попал на прием к заместителю председателя правления банка – непонятно как, но Василию это удалось. Показал человеку фотографии, объяснил, что хочет сдать «клад» государству и получить свои законные двадцать пять процентов. Ну, не придумал Василий ничего оригинального. Собеседник был не в настроении. Даже вникать в эти «постановочные» кадры не стал, покрутил пальцем у виска и показал на дверь. Василий расстроился, бродил в растрепанных чувствах по Первомайскому скверу, потом вспомнил про крематорий, про музей погребальной культуры, отправился искать такси…

– Он посчитал, что эту штуку вы приобретете в качестве артефакта для музея? – поежилась Варвара.

– А что, вполне уместно, – хмыкнул Якушин. – В некотором роде гроб, и даже не имитация. Василий, в принципе, помнил про государство, про обязанность сдавать подобные находки, все такое… Но опять же растрепанные чувства, досада, что зря проехал такое расстояние… Я отложил все дела, и мы с ним долго беседовали. Он поверил, что я не злодей, не грабитель… – В глазах Сергея Борисовича блеснула очередная загадка – впрочем, погасла. – Я объяснил товарищу, что музею, конечно, требуются новые экспонаты, и мы охотно бы приобрели артефакт, кабы не одна загвоздка…