Сергей Зверев - Бронебойный экипаж

— А-а, как в тот раз? А что, сыграем, дело привычное!

— Тогда давайте договоримся о связи, — предложил Лацис. — Текущая связь, в смысле сигнала, что у меня все нормально, работаю. И оперативная — «срочно нужна помощь» или «срочно прошу на связь».

В дверь постучали. Афанасьев снова сделал напряженное лицо пленного, которому грозит опасность быть расстрелянным. Заложив руки за спину, он встал посреди комнаты. Соколов и старшина отошли к окну.

— Войдите! — разрешил Лацис.

— Товарищ майор, — в кабинет шагнул лейтенант из батальона Забелина. — Немцы сообщили, что к нам едет парламентер.

— Настырные какие, — проворчал Лацис.

Хмурое небо никак не хотело впускать рассвет. Казалось, что он завис где-то там, в черных голых кронах деревьев леса на востоке от города, и уже отчаялся пробиться, чтобы осветить все вокруг. Поднявшийся ночью ветер качал ветви деревьев, отряхая с них остатки пожухлой, потемневшей листвы. По многочисленным лужам бежала водяная рябь, у крайнего грузовика оторвавшийся край тента с остервенением хлестал по кузову. Влажный холодный октябрьский воздух забирался под шинели и ватники, норовил сбить с голов солдат шапки.

Лацис стоял посреди дороги в черном кожаном плаще с рукой на перевязи, широко расставив ноги, и смотрел на приближающуюся машину. Это был все тот же черный «Мерседес». Неужели опять этого лейтенанта пришлют? Смысл? Им же понятно, что с лейтенантом я разговаривать не буду. Или непонятно, пытаются давить на психику, выматывать нервишки.

Лацис смотрел, как приближалась машина, было видно, что на переднем сиденье кто-то держит палку с белым куском материи и отчаянно машет ею, борясь с сильным ветром.

Машина замедлила ход, но не остановилась. Две бронемашины медленно поворачивали башни, не выпуская немцев из пушечных прицелов. Наконец «Мерседес» остановился. Распахнулась передняя дверь, и на дорогу выскочил с белым флагом в руках тот же унтер, что приезжал в прошлый раз. С заднего сиденья неторопливо выбрался майор в полевой немецкой форме. Он подошел к Лацису и небрежно козырнул.

— Это вы командуете здесь? — спросил немец без тени страха, посмотрев на бронеавтомобили, на автоматчиков, стоявших поодаль.

— Что вам угодно? — холодно осведомился Лацис.

— Мне угодно поговорить с вами, господин майор. Я надеюсь убедить вас, что смерть сотен людей, которых вы сюда привели, не стоит этих снарядов. Наверняка и ваша жизнь вам дорога. И вам, и вашей семье. Черт побери, майор, вы умный храбрый человек, вы умелый командир: мы из-за вас понесли такие потери, которых не несли во время обычных боевых действий.

— Чем боевые действия здесь вам кажутся необычными? — удивился Лацис. — Вы столкнулись с регулярными войсками Красной армии, вас выбили из города, вы понесли и продолжаете нести большие потери, пытаясь отбить город назад. Не вижу ничего необычного. Тенденция, если хотите. Рушится миф о непобедимости вермахта.

— Оставьте софистику, майор, — немец небрежно махнул перчаткой, которую держал в руке. — Гибнут реальные люди. Вы погибнете здесь все, а я предлагаю вам жизнь и даже помощь в том, чтобы сохранить вашу честь.

— И вы мне предлагаете оставить софистику? — удивился Лацис. — В русском языке есть очень точное понятие — словоблудие. А еще чушь и бред сивой кобылы. Пойти на сделку с врагом и сохранить честь? Как такое может происходить одновременно? Это вещи взаимоисключающие.

— Черт возьми, мы о вашей жизни говорим! О жизни сотен солдат. Отойдите на окраину города с шоссе. Завтра вы спокойно снова займете свои позиции там, где они находятся сейчас. Вы найдете свои чертовы снаряды и уничтожите их в присутствии ваших помощников. Я вам дам кинокамеру, которую вы предъявите как трофейную, захваченную в городе. И вы снимете всю процедуру уничтожения ваших реактивных снарядов. Разумеется, мы заменим пороховой заряд в них, но ведь об этом никто не будет знать.

— А я ведь даже не знаю, с кем разговариваю, — усмехнулся Лацис. — Вдруг вы простой унтер-офицер вермахта, бывший школьный учитель, поэтому умеете так складно говорить. И ни полномочий у вас, ни информации. Предъявите ваши документы, майор. Для продуктивных переговоров главное — достоверность полномочий второй стороны.

— Я тоже не знаю, с кем говорю, но мой здравый смысл мне подсказывает, что вы здесь решаете все. И ваших полномочий достаточно, чтобы принять мое предложение.

— А мой здравый смысл мне подсказывает, что вы либо не имеете полномочий, либо располагаете информацией о снарядах. И достаточно вас увезти к нам в город и допросить как следует, с применением эффективных мер воздействия, и мы узнаем, где снаряды. Все просто, не правда ли?