Сергей Зверев - Бронебойный экипаж

Впереди показалось кирпичное здание начальной школы, в котором располагался медсанбат.

— Семен Михайлович, — сказал в ТПУ Соколов и усмехнулся тому, что сам стал привыкать обращаться к своему экипажу не по званиям и фамилиям, как это положено по уставу, а просто по именам. — К медсанбату не подъезжайте. Остановитесь справа у домов. Руслан, готов?

— Так точно, — раздался бодрый голос Омаева.

Радист отключил кабель от своего шлемофона и выбрался в башню танка. Соколов подвинулся в люке, выпуская парня наружу.

— По сторонам внимательно, не нарвись на начальство, — инструктировал Алексей подчиненного. — Забегаешь, и сразу спрашивай, где Бочкин и в какой палате лежит певица Лиза с ранением ноги. И за руку его, Руслан, за шиворот тащи сюда. Пусть в темпе прощаются. У нас нет времени совсем.

— Есть за шиворот, — улыбнулся Омаев и ловко выпрыгнул из люка на броню.

Соколов с одобрением смотрел, как молодой чеченец, внимательно поглядывая по сторонам, идет вдоль деревьев. Вот он свернул к забору крайних домов. Остановился у перекрестка, а потом рысью побежал к кирпичному зданию.

Ну, теперь порядок, подумал младший лейтенант. Он спустился в люк и попросил Бабенко на всякий случай придумать причину, по которой они могли бы остановиться здесь.

Прошло четыре минуты, а Омаева и Бочкина не было. Алексей хмуро посмотрел на часы, снова выбрался в башню и уселся в люке. Логунов сидел возле своей пушки и нервно барабанил пальцами. Если что-то случится, то виноватым он посчитает себя. Все же он — командир этого экипажа во взводе, с него и спрос. А он еще сам взводного уговорил отпустить Кольку на свидание.

А Омаев просто не сразу нашел Бочкина. Он забежал в здание, спросил про танкиста, которому разрешили навестить Лизу. Дежурная сестра указала на лестницу второго этажа, но встретившийся Борис Моисеевич удивленно покачал головой.

— Ушел уже твой дружок, минут пять как ушел.

Удивленный и даже озадаченный Омаев медленно спустился на первый этаж. Что за чудеса? Выйдя на улицу, остановился, и тут до него вдруг донеслись голоса. Мужские, возбужденные. Потом что-то сильно ударилось в дощатый деревянный забор, который тянулся справа от фасада здания, отгораживая школьный двор и небольшой садик. Бросившись в проем, где когда-то находилась калитка, чеченец влетел во двор и тут же увидел Бочкина и двух незнакомых солдат в чистых шинелях. Николая прижали к стене, он пытался отбиваться и даже съездил одному из нападавших по физиономии.

— Эй, парни! — закричал Омаев. — А ну, отпустите его! Вы что?

— Еще один, — щупая разбитую губу и сплевывая на землю, зло сказал один из солдат. — Слышь, ты, мазутный. А ну вали отсюда, пока и тебе не навешали.

Руслан не долго анализировал ситуацию. Солдаты, фронт и вдруг такая вражда, драка. Этого он не мог понять. За эти страшные первые месяцы войны молодой чеченец научился относиться к каждому бойцу и командиру Красной армии как к брату, как к старшему товарищу. И то, что сейчас тут во дворе происходило на его глазах, в голове никак не укладывалось. Но Омаев быстро смирился с этой мыслью. Николай был его другом, почти братом. А эти двое — негодяями, раз подняли руку на такого же бойца Красной армии. Может даже и враги? Нет, это уж слишком.

В голове чеченца все мгновенно встало на свои места, и мир разделился на своих и чужих. Он ринулся спасать Бочкина. Красноармеец с разбитой губой махнул неумело рукой, но танкист пригнулся, поднырнув под его удар. Выпрямляясь, Омаев нанес противнику такой удар сбоку в ухо, что у парня слетела шапка, а сам он покатился по мерзлой земле, усыпанной желтыми смерзшимися листьям.

Второй сразу отпустил Бочкина, заметался у глухой стены, а потом бросился к пролому в заборе, зацепился за какую-то железку, порвал шинель и исчез. Первый, с разбитым лицом, угрожающе ворчал, обещая еще увидеться, но его уже никто не слушал.

— Ты чего? — Омаев, повернул голову Бочкина за подбородок, разглядывая ссадину у левого глаза, которая через несколько часов обязательно превратится в приличный синяк. — Что ты с ним не поделил?

— Это из-за Лизы! — поморщился Бочкин. — Представляешь, поговорить позвали за угол. Мол, не ходи к ней больше, не про тебя она. Скоты! Про них что ли?

— Пошли, командир ждет! В танке приложишь к лицу гаечный ключ. Синяка не будет.

Они побежали со школьного двора, с облегчением думая, что все обошлось. Омаев со смехом стукнул Бочкина по спине кулаком, обозвав рохлей. Надо было или сразу проявить твердость и разбираться с этими типами на месте и никуда не ходить. Или уж, если пошел, навалять им по первое число, а не разговоры разговаривать!