Сергей Зверев - Убиваем наповал

– Отлично! Все идет как нельзя лучше! Мы от них быстро избавимся, поверьте моему слову, капитан.

Спустя всего каких-нибудь полтора часа после этого разговора над южным побережьем Гренландии появился небольшой вертолет. Никаких подозрений он не вызывал. На обоих бортах винтокрылой машины во всю длину хорошо читалась написанная крупными буквами принадлежность: «Международные исследования Арктики».

Местные жители и рыбаки только мельком глянули на воздушного нарушителя спокойствия и невозмутимо продолжали заниматься своими делами. Будь жители северного острова более проницательны, они могли бы задаться вопросом, с каких это пор Гренландия стала считаться частью Арктики? Только потому, что на острове присутствует ледник? В таком случае и русский Север можно с таким же успехом отнести к Арктике, и американскую Аляску, да и мало ли что еще.

Вертолет меж тем добрался до опасного края ледяного панциря, завис на месте и стал осторожно спускаться, поднимая в воздух лопастями мириады искрящихся на солнце ледяных брызг. Вертолет все ниже и ниже прижимался к земле и наконец замер в воздухе. Тут же двери с обоих бортов машины отошли в сторону, и из машины выпрыгнули два человека, прочно пристегнутые карабинами к стальным тросам, уходящим внутрь винтокрылой конструкции. Лебедки медленно раскручивались. Спустя минуту меховые люди, чьи лица были почти полностью скрыты противосолнечными масками-очками, ступили на ледник и осторожно, но довольно споро зашагали в разные стороны. Разойдясь метров на восемьдесят, они сбросили рюкзаки, достали из них электрические буры, наподобие тех, которыми любители зимней ловли сверлят лунки во льдах рек и озер, и стали высверливать в ледниковом чреве глубокие скважины. Просверлив лед на нужную глубину, научные работники, осторожно держа тонкие стальные тросики, опустили на дно подготовленных колодцев научные приборы, похожие на небольшие металлические цилиндры, убедились, что они достигли цели неповрежденными, аккуратно собрали инструменты и двинулись обратно к вертолету. Вся операция заняла не более пяти минут.

После того как ученых подняли на борт, крылатая машина отлетела метров на двести в сторону, и вся процедура повторилась. Еще восемь раз вертолет прыгал с места на место и спустя час улетел, оставив в утробе гренландских льдов двадцать приборов.

Ничего сверхъестественного в действиях ученых не было: мало ли для чего им понадобилось изучать глубины ледника? Но в глухой час ночи на том самом месте, где ученые оставили свою начинку, одновременно полыхнуло двадцать огненных столбов, и потревоженный, разрушенный лед пополз по покатому склону к морю, откалывая огромные глыбы величиной с трехэтажный дом.

Зрелище выдалось потрясающим, но наблюдать за ним и любоваться было некому, как некому было услышать и раскаты взрывов – ближайшие жилища находились слишком далеко от этого места.

Утром рыбаки с удивлением обнаружили на еще чистой вчера воде огромное ледяное поле, раскинувшееся на несколько десятков километров в ширину. На нем вперемешку с небольшими плоскими льдинами возвышались огромные белые айсберги.

Старожилы подивились было причудам природы: появление ледяных полей в местном море в эту пору года – явление из ряда вон выходящее. Но более осведомленная молодежь просветила старых промысловиков о глобальном потеплении климата, и парни, довольные, направились к ближайшему бару.

Рыбаки постарше незлобливо чертыхнулись на непрошеный выходной и отложили выход в море, надеясь, что до завтрашнего дня течение отнесет лед подальше, освобождая акваторию для промысла. В южном направлении дул пусть и не сильный, но попутный ветер, и к утру лед должен был уйти от берегов острова.

Так оно и произошло. Менее чем за сутки течение отнесло ледяное поле далеко на юг, разметав айсберги по воде и покрыв ледяными горами довольно приличную акваторию Гренландского моря.

Вторые сутки мини-субмарина «Макаров» на глубине двадцати пяти метров медленно и, как казалось Морскому Волку, бессмысленно барражировала в двадцати пяти милях от берегов Гренландии по кругу огромного диаметра.

Илья Георгиевич, сколько себя помнил, никогда не любил заданий подобного рода и всячески пытался от них отбрыкиваться.

Будучи офицером Военно-морского флота со своим, давно сформировавшимся характером, принципами, устоявшимися взглядами, он терпеть не мог поступаться чем-либо из перечисленного даже во славу Родины и несмотря на приказы вышестоящего начальства.