Алексей Суконкин - Переводчик

— Есть!

Повар убежал. Иванов достал фляжку.

— Будешь? — спросил он Нартова.

— Нет, — покачал головой Олег. — Не могу…

В палатку вбежал повар с котелком в руках:

— Товарищ капитан, вот, нашлось…

— Свободен, боец, — кивнул Иванов.

Боец вышел. Олег взял котелок и ложку.

— Ну, спасибо.

Олег перемешал кашу. Есть не хотелось.

Иванов прямо из фляжки сделал несколько глотков и, забрав у Олега ложку, начал закусывать кашей. Пережевывая, сказал:

— Тушенку они, что-ли, в кашу не доложили…

Иванов коснулся рукава солдата, топившего печку:

— Слышь, боец, позови ко мне поваренка. Быстро!

Через полминуты в палатку снова заглянул солдат с кухни:

— Рядовой Бардин по вашему приказанию прибыл.

— Ты явно в роту хочешь, солдат!

Тот промолчал.

— Где тушенка в каше?

— Как было…

— Мне не надо, как было. Мне надо с тушенкой!

— Разрешите принести?

— Бегом!

Бардин убежал. Иванов передал истопнику котелок:

— Выброси кашу в печку!

Боец, недоумевая, вывалил содержимое котелка в печку. Каша весело зашипела на горящих поленьях. Запахло жареным мясом. Олег посмотрел на капитана:

— Он нам принесет, а тем, кто сейчас на задаче, ничего не достанется…

— Они от этого не сдохнут. Зато вот этот военный научится выполнять свои обязанности точно и в срок.

— Зачем же так делать? — спросил Олег тихо, стараясь, чтобы его не услышали солдаты.

— Чтобы знали, что есть такое понятие, как дисциплина, — невозмутимо отозвался Глеб. — На этот счет есть такая уникальная штука — Устав.

— А зачем подставлять всех? Ведь можно наказать только виновного?!

— Понимаешь… а так быстрее до них доходит. Коллектив, так сказать, помогает…

— Они ведь его убьют…

— Не переживай. Не убьют.

Вошел солдат с кухни. Поставив котелок на стол, доложил:

— Товарищ капитан, ваше приказание выполнено.

Иванов заглянул в котелок:

— Вот это совсем другое дело. Мясо наблюдаю. Только почему каша холодная?

Солдат тяжело вздохнул. Олег буквально почувствовал, как у парня все кипит внутри.

— Потому что она остыла, товарищ капитан. Март, к вашему сведению, на улице, — отозвался солдат, явно подавляя в себе желание, ответить капитану чем-нибудь тяжелым.

— Ладно, иди, — махнул Глеб рукой.

Солдат вышел.

— Зачем вы его так? — спросил Олег.

Глеб проигнорировал вопрос. Повернулся к Олегу:

— Кашу будешь?

— Я не хочу есть то, что оставили для выполняющих задание в чеченских тылах. Парни голодными останутся.

— О, как ты заговорил. Черт с тобой.

Иванов вытряхнул и эту кашу в печку.

— Пошли…

Они вышли из палатки и, пройдя по проходу между палаток срочников, вышли к машинам связи и дальше к позициям артиллерии сто четвертого парашютно-десантного полка. Олег обернулся на капитана:

— Что нам тут делать?

— Поговорим.

— О чем?

— О жизни.

— Можно поговорить в блиндаже.

— Я не хочу, чтобы нас кто-либо слышал. Поэтому и привел тебя сюда.

— Ну, тогда говорите.

Глеб мгновение помедлил, а потом хмуро сказал:

— Ты, Олег неправильно относишься к срочникам.

— А как надо?

— Надо так, чтобы они видели в тебе командира. Нельзя с ними сюсюкаться, нельзя делать им поблажки. Иначе они начнут расслабляться. А на войне нет ничего хуже, чем расслабленный солдат.

— А не кажется вам, товарищ капитан, что такими действиями вы унижаете их человеческое достоинство?

— Кажется. Ну и что?

— И продолжаете это делать?

— Да. И буду продолжать. Потому что я хочу, чтобы эти мальчишки вернулись домой живыми.

— А где тут взаимосвязь?

— Я уже сказал — в их расслаблении. Вы, товарищ лейтенант, считаете меня извергом и выродком рода человеческого. Пусть будет так. Но это только сейчас я выродок и изверг. После войны, если нам повезет, и мы доживем до конца, я уже не буду выродком. Бойцы будут говорить мне спасибо, что я их держал в рамках, что не давал расслабляться. К примеру, не далее как позавчера в семьдесят четвертой мотострелковой бригаде бойцы на блокпосту расслабились, напились, и их почти всех вырезали боевики. Так что постоянное напряжение призвано для того, чтобы в какой-то момент спасти жизнь. Расслабление же спасти жизнь не может. А напряжение нужно поддерживать всеми доступными способами. Поверь. Иначе будешь здесь жить как баран на заклание — убьют, ну и черт с ним. А так же нельзя!

— Сейчас мне трудно это понять, — признался Олег.

— Молодец, что хоть понимаешь, то, что сразу очень трудно понять. Но скоро ты поймешь и это. Просто кое-что я хочу объяснить тебе немного раньше, чтобы ты не учился на своих ошибках.