Александр Тамоников - Тайна затонувшего конвоя

— Вы так встречаете людей, что хоть не заходи, — посетовал Андрей.

— А что, я должен ковриком перед вами расстелиться? Может, еще и улыбнуться?

— Нет, улыбаться не надо. Боюсь, это зрелище не для слабонервных. Оставайтесь собой, Дмитрий Егорович, но не забывайте, в каком мире вы живете.

Угроза вышла лишь отчасти завуалированной.

Шабанов усмехнулся, не меняясь в лице, и проговорил:

— Мне ли это не помнить, уважаемый? Думаете, у меня нет связей в партийных и хозяйственных кругах? К вашему сведению, я больше пятнадцати лет провел на ответственной работе — руководил парткомом оборонного предприятия «Красный молот» на Брянщине, был директором механического завода, возглавлял исполком крупного рабочего поселка.

— Вам везде приходилось орать и стучать кулаком по столу, употреблять ненормативную лексику? Рискну предположить, что всесоюзным институтом изящной словесности вы не руководили. Как-то странно, согласитесь? Вы занимали посты на крупных предприятиях, и вдруг какой-то исполком небольшого поселка, расположенного у черта на рогах. Это не похоже на головокружительную карьеру видного партийно-хозяйственного деятеля. Так что не хвастайтесь тут своими связями, пока я не начал трясти своими. Что за неприязнь, Дмитрий Егорович? Нечто патологическое? Есть повод недолюбливать советские органы? Переживаете по поводу смерти Делягина? Или обиделись, что я вам помог утром вытащить из грязи машину? Вы сами застряли. Почему именно я должен был пачкаться?

Благоразумие постепенно возвращалось к Шабанову. Он понял, что надо убавить обороты, и потихоньку разговорился. Сначала отвечал сквозь зубы, потом нормально.

Да, с Делягиным Шабанову общаться приходилось. Грамотный, как ни странно, инженер, но чувствовалась в нем психическая неуравновешенность.

Про беглых зэков ничего не знает. Про перестрелку с нарушителями границы и мифических водолазов, конечно, слышал, но далек от всего этого.

С Лазаревичем водку не пил, как-то не было поводов. Тот вообще ни с кем этим не занимался. Он же еврей, нет? Хотя товарищу Шабанову глубоко безразлично. Он убежденный интернационалист, как и велят каноны.

Сейчас у него две заботы: запустить рыбзавод, через полгода — гранитный карьер, а там и мама не горюй. Вчера вот с Пожарским поцапался — тому опять понадобилась тяжелая карьерная техника. А он ее родит?

Слушать все эти откровения срывающегося самодура становилось невозможно. Неверов дождался, пока в очередной раз запоет телефон, учтиво попрощался и покинул кабинет. Но и в коридоре его настигла грозная начальственная ругань.

Женщина с истертой папкой под мышкой прошла мимо него, сделала вид, что он пустое место, и стала быстро подниматься по лестнице. Невысокая, в расстегнутой куртке, в плотной серой юбке. Она не обернулась, войдя в поворот. Значит, ее безразличие не было напускным.

Андрей чуть выждал, тронулся следом, одолел оба лестничных пролета, осторожно выглянул из-за косяка. Она прошла половину коридора, ковырялась ключом в двери кабинета. Папка вываливалась из ее рук, женщина глухо бурчала по этому поводу. Наконец, она справилась с дверью, исчезла в недрах помещения и громко хлопнула ею.

Звука запираемого замка Андрей не услышал. Он вернулся на лестничную площадку, вдумчиво покурил.

Снизу доносился сварливый голос Чеплыги — он кого-то распекал. Слова отражались от стен, дробились, превращались в эхо.

Неверов прошел по коридору, стараясь плавно перекатывать подошвы, постучал и сразу же толкнул дверь. Но застать врасплох женщину-следователя ему не удалось. Она сидела за столом, курила сигарету, задумчиво перелистывала бумаги в папке, подняла глаза, равнодушно мазнула взглядом по физиономии капитана контрразведки и снова уставилась на документы.

«Может, я действительно пустое место?» — с опаской подумал Андрей.

Он осторожно, как по минному полю, одолел несколько половиц, остановился на безопасном отдалении от стола. От женщины исходили отрицательные вибрации. Мимолетное движение ее губ означало недовольство и раздражение.

Ей было немного за тридцать. Лицо какое-то острое, сероватое, впрочем, не лишенное женственности. Темные волосы небрежно собраны узлом на затылке. Высокий лоб пересекали ранние морщины. Она не пользовалась косметикой, как и Илзе Саулите, но той это шло на пользу, данной же особе чуток «маскирующего» макияжа никак не помешал бы.

Андрей украдкой глянул по сторонам. Свидетельств того, что в кабинете работает женщина, было, мягко говоря, немного.