Александр Тамоников - Тайна затонувшего конвоя

— Верно, — согласился Андрей. — Спички у нас продаются в каждом магазине, и цена вроде сносная.

— Это точно, — с усмешкой сказал мужчина. — На спичках в нашей стране разориться сложно. — Он еще раз затянулся, немного поколебался — через порог здороваться нельзя, это известно, а можно ли через ограду? — и протянул руку.

— Лопатины мы. Живем тут. Меня Николаем Георгиевичем кличут. — Дядька небрежно показал за спину и продолжил: — А та жердина, что мелькает там, супруга моя бесценная Анфиса Савельевна. Так-то она ничего, только ворчливая больно, надоела хуже горькой редьки. Сделай ей сперва то, потом другое… Да подожди ты! — Он словно спиной почувствовал, что женщина опять возникла в дверях, и раздраженно отмахнулся: — Анфиса, дай с человеком поговорить, не убежит твой шкаф!

Женщина исподлобья глянула на Андрея, как-то непроизвольно выпрямила спину и растворилась в доме. Она была не старая, немного за сорок, не сказать, что привлекательная, но и не страшная, в иных обстоятельствах и смотрелась бы по-другому.

— Андрей Григорьевич, — представился Неверов. — Можно просто по имени.

— Договорились, — сказал Лопатин. — Ты каких будешь, Андрюха? Хатка-то это непростая, на ведомство внутренних дел отписана. Майор Чеплыга с неделю назад приходил, осмотрел ее. Мы перебросились парой слов. Ты присматривай, говорит, за ней, Георгиевич. У нас на балансе домик, для всяких там командировочных, членов высоких комиссий и так далее. А мы ни сил, ни средств не имеем. Вот и взвалил на меня Иван Тарасович свою обузу. Так ты каких будешь, Андрюха? — Глаза у Лопатина были не злые, так, немного насмешливые. — Командировочный, член высокой комиссии?

— Я скорее «и так далее», — пошутил Андрей. — По линии военной контрразведки и Наркомата госбезопасности.

Скрывать тут было нечего. Через день-другой каждая собака в поселке будет знать, что за гусь лапчатый этот человек с погонами капитана.

— Ух ты!.. — Мужик растерялся, втянул голову в плечи. — Что ж ты сразу не сказал?

— Так я же не на службе. — Андрей усмехнулся. — Рабочий день закончился. Я такой же человек, как и ты, Николай Георгиевич. Не пугайся, сосед, все нормально.

— Уверен? — с сомнением протянул Лопатин. — Ну, ладно, так и быть. Только слушай, не буду я тебя Андрюхой звать, а то пришьешь мне чего-нибудь.

— Имел опыт общения с нашими ведомствами? — Неверов прищурился.

— Да ну тебя, Андрей Григорьевич, — с испугом проговорил Лопатин. — Не было у меня такого опыта. Свои мы с Анфисой, советские вдоль и поперек.

— Ладно, все нормально, сосед, — отмахнулся Андрей. — Поживу тут рядом с вами несколько дней, не возражаешь? По работе прибыл из Мурманска, ничего серьезного. Дело сделаю и обратно на автобус.

— Да мне-то что. — Лопатин пожал плечами. — Хоть всегда тут живи. Если ты хороший человек, то и нам спокойнее будет. Может, поменьше всякие сомнительные личности станут шастать.

— А что, тяжело в деревне без нагана? — пошутил Андрей.

— Нет, нормально, — ответил Лопатин. — Только не всегда уютно. С бандитизмом советская власть пока не разобралась. Всякое может случиться на нашей дальней периферии. И воры шастают, и грабителей может занести попутным ветром.

— Давно тут живете? — спросил Андрей. — Дети-то есть?

— Детей нет. Трудности у нас с этим. — Лопатин облокотился на ограду и принялся окутывать пространство тяжелым дымом. — Мы в ноябре сорок четвертого сюда прибыли, вместе с кагалом других переселенцев. Тут ведь шаром покати было, три года поселок под немцем, людей почти не осталось. Предложили мне на работе. Мы с Анфисой собрали свой нехитрый скарб и отправились сюда, где Макар телят не гонял. Сопли даже летом морозим. Домик нам выделили, прямо скажем, не буржуазный. Сами мы из Щегловска, это в Сибири, его еще Кемерово называют. Я ремонтником в шахте работал, сначала рядовым, потом бригаду мне доверили и каждую дырку ею затыкали. В армию не взяли — врожденный дефект ноги. — Лопатин сокрушенно вздохнул. — Если напрягусь, волю соберу, то могу не хромать, только больно, сука!.. Дважды приходил в военкомат, на войну просился, а они мне, мол, тебя, Георгиевич, в первом же бою прибьют, ты от фашиста даже драпануть не сможешь. — Лопатин невесело усмехнулся. — Дескать, иди в свою шахту, там от тебя сплошная польза, а на фронте только вред будет. Стыдно, позорно, но что я мог сделать?

— Но уголь же добывался, причем очень даже неплохо. Тебе стесняться нечего, Георгиевич. Если все на фронт пойдут, а в тылу никого не останется, то ничего хорошего из этого не выйдет.