Федор Бутырский - Прокурор для Лютого

— То — у нас, а то — у них, — подытожил функционер, нисколько не обидевшись за хряков: понял, что разговор становится слишком скользким, а потому — опасным.

Несомненно — под «нами» он понимал и хряка Степашу, и хряка Пашу, и себя и, конечно же, Прокурора, а под «ними» — безликую массу, именуемую святым понятием «народ».

Бармен, неслышной тенью скользнув к столику, молча поставил перед Прокурором текилу — в это самое время зазвонил сотовый телефон.

— Меня… — извинительно сверкнув тусклым золотом оправы, любитель кактусовой водки взял трубку. — Что? Нашли? Без эксцессов? Где они теперь? По дороге на базу? Хорошо, выезжаю.

— Что — дела? — функционер взглянул на звонившего с любопытством большим, нежели требовали обстоятельства.

— Что поделать… — печально ответствовал Прокурор. — Надо ехать. Созвонимся.

— Спасибо, что хоть ты не забываешь меня, старый товарищ, — прочувственно попрощался седовласый и, когда старый товарищ наконец-то удалился, выслал бармена, чтобы остаться в баре одному.

Достав свой «ручник», он набрал номер и произнес в трубку с достоинством, начальственно-веско:

— Какие новости? В курсе, только что ушел, я с ним два часа беседовал. Говорит, что все в порядке, что деньги в России. Что — и ты не знаешь? Вот сволочь… А что этот? Только что взяли? Тотальный контроль, тотальный, все писать, все, что можно — я ведь внакладе не останусь… И смотри мне — чтобы пылинка на него не упала!..

Настроение Прокурора резко поднялось — наверное, впервые за последний месяц он улыбался действительно искренне. Новость, полученная им от Рябины, успокаивала — Коттон и Митрофанов были задержаны. И тот, и другой могли дать исчерпывающую информацию: Митрофанов — о проекте, Коттон — о деньгах.

Черный лимузин стремительно выехал в левый ряд проспекта, рискуя при этом выкатиться на встречную полосу, включил проблесковый маячок на крыше, и мощный громкоговоритель выплюнул на гудрон устрашающую фразу, приводящую в бешенство любого московского водителя:

— Пропустите спецтранспорт!

Прокурор редко пользовался этим законным преимуществом — он вообще отличался редкой для людей его круга сдержанностью. Но теперешний случай был особый.

…Машина с национальным триколором на правительственном госномере подкатила к базе «КР» в половине второго ночи. Единственный пассажир, не поздоровавшись против своего обыкновения с охраной, сразу же пошел на второй этаж, в кабинет Рябины. Он долго ждал этого момента, он много раз прокручивал в голове дебют будущей беседы — и вот, наконец…

В небольшом кабинете было непривычно много людей, и от этого он казался еще меньше. Все молчали — и в этом молчании было нечто зловещее, напряженное.

Лютый и Коттон, не глядя друг на друга, сидели на стульях, в разных углах. Два охранника с короткоствольными АКСУ застыли у входа, а Рябина, примостившись на подоконнике, вертел в руках обойму ПМ.

— Здравствуйте, — мягко поздоровался Прокурор со всеми и, отослав охранников, уселся в кресло.

Пахан, подняв на вошедшего тяжелый, придавливающий взгляд, хотел было что-то сказать, но в последний момент передумал. Впрочем, высокопоставленный кремлевский чиновник понял его и без слов.

Начало беседы, безусловно, осталось за Прокурором: рассеянно выслушав Рябину, он подошел к Алексею Николаевичу и спросил сочувственно:

— Ну, что же ты в бега подался?

Найденко промолчал — видимо, он после происшедшего с ним до сих пор не мог прийти в себя.

— Надо было мне позвонить, о встрече договориться… Или номер забыл? Или боялся чего? Алексей Николаевич, ты ведь меня не первый год знаешь: я никогда не обманываю близких мне людей — невыгодно. Сегодня — я тебя, завтра — ты меня. Принцип бумеранга: запустил, и не знаешь, с какой стороны ждать удара. И тебя не обманывал никогда — мы ведь с тобой одной веревочкой повязаны. Ты — смотрящий от уголовного мира, я — смотрящий из Кремля, как ты когда-то — помнишь? — на Радомском шоссе, очень точно выразился. И я был вправе рассчитывать на такое же отношение к себе.

И вновь Коттон промолчал — ситуация была явно не в его пользу.

— Пойми, у нас, в России, найти человека твоего калибра — не самое сложное. Особенно, когда на нас работают настоящие профессионалы, — едва заметно кивнув в сторону Лютого, он холодно блеснул очками и продолжил: — Мы ведь могли взять тебя раньше в твоей деревне… Но не хотели. А знаешь почему?

— Почему? — глухо спросил старик; вопрос прозвучал очень неожиданно.