Сергей Зверев - Этому в школе не учат

Результаты этих «заградительных мероприятий» сильно радовали кураторов. Из «Сатурна» пришел приказ активизироваться, при этом не обращать внимания на солдат и тыловые обозы, а бить командиров и генералов.

Ну что же, пусть так и будет. Хотя и не так все это просто, как кажется с немецкой стороны…

Немцы продолжали отступать. И надежды на скорый новый удар по Москве и Ленинграду у Кургана начинали таять. Но он цеплялся за мысль, что дальше границы русские не пойдут. Значит, в любом случае ему будет куда возвращаться — в Кенигсберг, где теперь была родная Абверкоманда-103. А чтобы возвращаться с почестями, нужно работать добросовестно, упорно и эффективно.

И он работал, планируя новые удары…

А потом на главную базу после разведывательной вылазки в город заявился Свояк и притащил с собой какого-то парня.

— Это Гном. Вместе подготовку в разведшколе во Владече проходили.

— Понятно, — внимательно посмотрел на неожиданного гостя Курган. — Однокашники, значит. Это хорошо.

Добровольно сдавшихся или согласившихся на сотрудничество агентов абвера мы использовали с толком. Военная прокуратура приостанавливала в отношении них уголовные дела, но производство можно было возобновить в любой момент. Да они и так прекрасно понимали, что плотно насажены на наш крючок, с которого сорваться — шансов никаких. В основной массе эти люди работали добросовестно, порой с риском для жизни, изо всех сил стараясь искупить вину и доказать: «Я свой! Верьте мне!»

Из числа таких раскаявшихся перебежчиков мы набирали агентов-опознавателей. Они знали в лицо своих сослуживцев по разведывательным школам и с готовностью описывали их. Но описания обычно были такие: «рожа круглая, нос, уши и брови — все на месте». По подобным поисковым признакам много не наловишь. Но сами они вполне могли узнать своих бывших коллег.

Использовали мы опознавателей в прифронтовой зоне и в тылу. Они разъезжали на поездах, толпились на вокзалах, работали в пунктах фильтрации. И результаты были убедительные. Схема действовала.

Мне удалось договориться с моим руководством в Москве, и нам перебросили, правда, не десяток, но семерых подготовленных и зарекомендовавших себя агентов-опознавателей.

Их доставили на самолете на военный аэродром, а потом привезли на грузовике в бывшую контору заводоуправления под Витебском. Сам завод был разрушен еще в 1942 году, но административные постройки уцелели. И теперь здание заводоуправления использовалось в качестве конспиративного помещения областного УНКВД.

Прибывшие опознаватели выстроились во дворе. Было жарко. В лесном массиве поодаль ухала птица.

Я прошелся вдоль строя и остановился напротив низкорослого и широкоплечего Семена Билибина — бывшего сержанта-химика, а позже слушателя Владеческой школы абвера, где его наградили кличкой Гном. При первой же заброске он пристрелил своего резидента и сдался в ближайший отдел НКВД. Три месяца назад я с ним работал. У парня хорошая оперативная хватка, прекрасные наблюдательность и зрительная память. Благодаря ему мы обнаружили агента абвера, а за ним вытянули и всю резидентуру. На его счету еще один задержанный. А это хороший результат.

— Ну что, сержант, поработаем? — спросил я.

— Так точно, товарищ майор. Работать и работать. Только так задушим гадину.

Опознавателей распределили по оперативным группам. Как правило, каждому в прикрытие выделяли двух-трех сотрудников НКВД или СМЕРШа — для задержания выявленных врагов и проведения иных неотложных мероприятий.

И оперативные группы начали действовать. Колесить по дорогам, тереться в местах скопления людей. Каждой был определен свой маршрут.

Долго результат ждать себя не заставил. Не зря я надеялся на сержанта-химика. Через два дня в Жданске он зашел в нищий вокзальный буфет, где без карточек давали только кипяток. И там наткнулся на своего бывшего сослуживца по разведшколе Свояка.

Сперва Билибин даже не поверил в такую удачу. Потом прошел мимо фигуранта, кивнув ему — мол, выходи, есть о чем поговорить.

Они уединились около черного входа в буфет, за алюминиевыми баками.

— Какими судьбами, Гном? — спросил Свояк.

— Со Смоленска сюда добираюсь, — сказал Билибин. — После заброски отработали мы пару сеансов по рации. Потом нас запеленговали. Радиста хлопнули чекисты. Связи у меня нет. Явок нет. Шатаюсь, как неприкаянный. Даже мысли были сдаться. Но ходу мне к коммунистам нет… Тебя тоже потрепало?