Николай Прокудин - Панджшерский узник

Столбики пыли на дальнем склоне взметнулись и поплыли, плавно опускаясь на дорогу. И тут же крупнокалиберный пулемет гулко ударил, разбивая в пыль камни и разметывая кустарник на склоне 14,5-мм пулями. Пыль поднялась столбом. Два первых бронетранспортера сразу остановились. «Сарбосы» открыли беспорядочный огонь. Со склона посыпались камни, потом покатились два тела моджахедов, полетели с обрыва ручной пулемет и РПГ.

Но тут же по колонне ударили автоматы и пулеметы другого отряда душманов.

— С брони! — рыкнул Кравченко и с автоматом в руке спрыгнул на дорогу, прижимаясь к массивному колесу бронированной машины. — Ложись!

Из бронетранспортеров выбирались афганские солдаты и занимали позиции, стал нарастать ответный огонь. Пулемету советского БРДМ вторили пулеметы с афганских машин. Если бы сержант не заметил блик стекла, то колонна попала бы в огневые клещи, выбраться из которых вряд ли удалось. А сейчас техника остановилась метрах в четырехстах, не доехав до устроенной душманами основной засады.

— Рустам! — Подполковник забарабанил в борт машины кулаком, а потом приподнялся и крикнул в люк БРДМ: — Рустам, связь давай со штабом в Рухе! Передавай о ситуации — вызывай авиацию!

Темп стрельбы нарастал. Выстрелы из гранатометов душманов не достигали целей, и стало видно, как боевики пытаются подобраться ближе к колонне, прикрываясь скальными выступами. Сейчас ситуацию могла спасти пара «крокодилов», как называли здесь солдаты вертолеты огневой поддержки «Ми-24». «Два захода и склоны были бы чистыми, а уж мы им показали бы цели», — с ожесточением думал подполковник, стреляя из автомата по перебегавшим душманам.

— Рустам, какого черта?

— Не берет, Сергей Иванович! — высунув голову, прокричал прапорщик. — Ущелье. Знали уроды, где засаду устроить.

— Передай по колонне, чтобы выбивали гранатометчиков! Они что там, слепые?! — заорал Кравченко.

— А я что делаю?! — в ответ огрызнулся Рахманкулов.

Бурхонов рядом стрелял короткими очередями, зло скаля зубы. Пули изредка попадали в броню машины, и он, отплевываясь и опуская разгоряченное потное лицо на руки, цедил:

— «Сарбосы»! Какие все же «сарбосы»…

Кравченко покосился на сержанта, успокаивающе похлопал его по плечу. Слово «сарбаз», как назывались пехотинцы в афганской армии, да и во многих армиях этой части Азии, в переводе с персидского означало «удалец», «рискующий головой». Сейчас эти удальцы пятились, прикрываясь броней бронетранспортеров, и вяло отстреливались, почти не целясь.

— Назад надо, товарищ подполковник. Сейчас подойдут ближе и пожгут бэтээры.

— Нет, Савфат, — покачал головой Кравченко. — Назад нам путь закрыт, и мы как в мышеловке.

Словно в доказательство слов подполковника замыкающий афганский БТР внезапно развернулся на узкой дороге, забравшись передними колесами на склон, и, разбрасывая протектором мелкие камни, помчался по дороге назад. Высунув голову из люка и прижимая к шее ларингофоны, Рахманкулов вызывал командира колонны и требовал, чтобы тот остановил удирающий БТР. Но командир машины или водитель, неизвестно, кто там остался, не слушал команд. Афганские солдаты, оставшиеся на дороге, что-то возмущенно кричали вслед машине. И тут случилось то, о чем предупреждал Кравченко: вспышка с серым дымом вспухла на левом борту бронетранспортера, и он тут же сбавил ход, стал отклоняться вправо и наконец замер, уткнувшись передней частью в камни. Люк открылся, и из него на дорогу выпал солдат. Афганец подергался несколько секунд в конвульсиях и замер. А из чрева бэтээра густо повалил черный дым. Душманы с криками бросились со склона к подбитой машине. Кравченко и Бурхонов, а следом и несколько афганских солдат очередями заставили отступить нападавших и снова залечь за камнями.

— Дави гадов! — стиснув плечо сержанта, приказал Кравченко. — А я поползу к афганскому командиру. Растерялся он, что ли? Нас же тут скоро перебьют всех!

Бурхонов перебежал к афганцам, которые лежали в ряд на обочине, велел им, чтобы стреляли короткими очередями и прицельно — экономили патроны и не давали атаковать душманам. Рахманкулов развернул башню БРДМ назад и ударил из крупнокалиберного пулемета по камням. В воздух взлетело мелкое каменное крошево, поднялись столбы пыли. Один или двое душманов упали, а остальные стали отходить прочь от подбитого бэтээра в более надежное укрытие.

Командир колонны — афганский лейтенант, недавно учившийся в Таджикистане на офицерских курсах, — сносно говорил по-русски. Кравченко очень рассчитывал, что молодому командиру удастся втолковать прописные истины и побудить к действиям. Из полутора десятка солдат, которые находились в голове колонны, человек пять были уже убиты или тяжело ранены. Остальные еще отстреливались и относительно успешно сдерживали натиск душманов. Помогал в этом еще и пулемет с последнего оставшегося бэтээра. Однако каждую секунду стоило ждать более удачного выстрела из РПГ, и тогда огневая мощь оборонявшихся уменьшится катастрофически. В отличие от душманов у солдат в колонне не было большого числа крупнокалиберных пулеметов.