Николай Прокудин - Панджшерский узник

— Молодцы, ребята… — прошептал советник и устало опустил голову.

Азизов, оставшись с двумя товарищами, заметно нервничал. Кравченко с прапорщиком должны была принять в свой состав еще один БТР для охраны. А заодно, как нечаянно услышал Саид, и какие-то секретные документы афганского штаба правительственных войск. Рахманкулов перед отъездом кратко инструктировал остающихся на посту:

— Запомните, афганцы к вам не пойдут, их командир так приказал. За воротами снаружи они выставили свой дополнительный пост для охраны. Вы, главное, не волнуйтесь, мы вернемся через два дня и, возможно, с дополнительными силами. Держите один пост на вышке ночью и у ворот днем. Рацию я починил, но там батареи слабоваты, если свет отключат, их не зарядить. Используйте ее только в крайнем случае. Без толку не гонять!

— А стрелять когда можно? — спросил Саид. — Я имею в виду применение оружия часовым.

— Устав гарнизонной и караульной службы вспомни! — строго проговорил прапорщик. — А если забыл, то возьми у меня на столе и почитай…

Азизов нахмурился и опустил глаза. Его вопрос действительно прозвучал по-дурацки. Сейчас еще Рахманкулов подумает, что зря оставил его старшим, зря вообще понадеялся, что молодые солдаты на что-то способны.

Самое плохое, что теперь могло случиться, — вдруг Рахманкулов и Кравченко после своего возвращения в Баграм затребуют себе других солдат, а этих троих, или только рядового Азизова, отправят обратно в часть, опять на кухню? Неспособен к самостоятельным действиям, не проявил твердости и смекалки!

«И что подумает обо мне отец, когда узнает? Позор!»

— Я справлюсь, товарищ прапорщик! — резко бросил Саид и для убедительности вытянулся по стойке «смирно».

— А я и не сомневаюсь! — удивленно посмотрел на солдата Рахманкулов. — Ты думаешь, что я стал бы тебя оставлять старшим, если бы не был в тебе уверен? Обижаешь, боец!

Ночь Азизов не спал. Точнее, он так и не смог уснуть. График несения караульной службы он оставил двухчасовой — с 16.00 до 18.00. Саид стоял на посту сам, потом до двух ночи на пост отправлялся Рахимов, а его сменял Таджибеев. С четырех до шести утра, в самое тяжелое для часового время, Саид опять становился на пост. Спать ему не хотелось, и когда его товарищи дежурили, он все равно не мог уснуть. То ли чувство ответственности, то ли сильное волнение не давало сомкнуть глаз. Он выходил на улицу и подолгу смотрел в звездное небо, пытаясь разглядеть там что-то. Что именно хотелось увидеть, он прекрасно знал, только гнал от себя эти мысли. Неуместно и глупо. Это даже не сказки, это глупые фантазии, уговаривал он себя, но глаза снова и снова устремлялись в небо, и в мыслях было только одно: Лайло сейчас тоже не спит, тоже смотрит на эти же звезды. И с ней в такие минуты можно поговорить, она обязательно услышит его мысли. И он говорил с девушкой, рассказывал ей о своей любви, о своей службе, стараясь не беспокоить Лайло напрасно. Избегал он только одной темы — он не говорил о Шавкате Рахимове, о том, что жених Лайло служит с ним вместе.

Ребята спали, а он стоял с автоматом на посту возле ворот, перед полукругом выложенных мешков с песком, где в небольшой нише, расширяющейся к воротам, был установлен пулемет. Ворота надежно заперты, стены вокруг под четыре метра высотой. Да и командир гарнизона, как обещал Рахманкулов, принял все меры к защите русских солдат и миссии советского военного советника — выставил «сарбосов» в охранение снаружи.

Усталость и бессонная ночь давали о себе знать. К шести часам глаза Саида стали слипаться, ноги уже не держали, и он, чтобы не нарушать устава, изо всех сил старался не присесть, хотя его за это никто бы и не осудил, позволил себе только прислониться к мешкам плечом. Но от этой позы ему сразу захотелось спать еще сильнее, и Саид начал ходить взад-вперед, мысленно снова разговаривая с Лайло.

Рахимов сменил его в шесть утра.

— Утро какое, посмотри, — широко зевнув и закидывая автомат на плечо, сказал Шавкат. — Знаешь, у нас в горах…

— Как по уставу положено принимать пост? — нахмурился Азизов.

— Да ладно тебе, никого же нет, — засмеялся Рахимов, но Саид осадил его:

— Если никого нет, значит, можно и к службе относиться как к игре? Забыл, о чем нам в «учебке» втолковывали? Что уставы написаны потом и кровью. Кровью, понимаешь! И не смотри на меня так, как будто я выслуживаюсь. Мы в армии, и тут есть определенные правила. И приказы, которые надо выполнять. Не забывай, что мы не дома.