Владимир Гриньков - Президент не может умереть

— Павел, вы забыли запереть дверь! — почти враждебно проговорил Сулеми. — Я предупреждаю вас…

Он вдруг оборвал фразу и застыл с полуоткрытым ртом, потому что из соседней комнаты донесся звук — словно там передвигали что-то тяжелое. Было слышно, как предмет, царапая, скользит по гладкой поверхности, скорее всего — крышке стола, затем наступила тишина. Сулеми, еще не осознав вполне, что произошло, продолжал стоять, однако страшная догадка уже осенила его. Стоявший у окна человек заговорил негромким, очень знакомым Сулеми голосом:

— Любую работу следует выполнять на совесть. Я полагал, что тебе это известно, Сулеми.

Он произнес это так тихо, что слов нельзя было бы разобрать, если бы в комнате не стояла полная тишина. В то же время этот голос ударил по барабанным перепонкам Сулеми так, что он на мгновение оглох, и продолжал смотреть на говорившего с ужасом, который уже не в силах был скрыть.

— Ты докладывал мне, что работа с двойником продвигается успешно, — продолжал человек у окна. — Что ж, сегодня я познакомился с результатами твоей деятельности…

, Сулеми сейчас хотел одного — провалиться во тьму, потерять разум, но это было невозможно, и он, наконец, позволил себе осознать: Фархад оказался дальновиднее, не стал дожидаться, явился задолго до назначенного времени и увидел Хомутова таким, каков он был без подсказок и наводок Сулеми. Сейчас Хомутов там, в соседней комнате, а человек у окна…

— Я многое могу простить, — продолжал президент. — Но не ложь.

Гареев только теперь понял, что происходит, побледнел, метнул на Сулеми быстрый тревожный взгляд, но тот, казалось, и не жил уже — лицо, как у покойника, гипсовая маска.

— Попрошу вас выйти! — бросил Фархад полковнику, коротко указав на дверь.

Гареев попятился, наткнулся на косяк и вышел, осторожно прикрыв за собой тяжелую створку. Сейчас он на все лады клял себя за то, что явился сегодня во дворец.

Фархад еще понизил голос — он уже не говорил, а вышептывал, брызгая слюной:

— Ты, червь, кого обмануть хотел? Пес шелудивый, семя праха! Ты таким меня видишь, как этот жалкий ублюдок, с которым ты возишься столько дней?!

Лицо президента свела судорога, и он ожесточенно потер ладонью щеку — о, как знаком был этот жест Сулеми! Фархад приблизился к нему вплотную и выдохнул:

— Сдохнешь, шакал! Как Масуд сдох!

Масуд погиб полгода назад, неожиданно оказавшись в опале. В одну из ночей его взяли прямо из постели и, проистязав двое суток в подвалах службы безопасности, обезглавили. Чувствуя, что сейчас не выдержит, закричит от черного ужаса, Сулеми рухнул на колени и застонал. Фархад плюнул в его сторону и брезгливо отшатнулся, но Сулеми на коленях потянулся к нему, пытаясь поймать руку президента. Тот убрал руки за спину, и тогда начальник охраны, распластавшись на ковре, стал целовать сапоги президента. Фархад без злобы пнул было его, но Сулеми изловчился-таки, чувствуя, как текут последние минуты, схватил президентскую руку, чтобы осыпать поцелуями, и внезапно замер, словно пораженный громом. Резким движением он рванул вверх рукав президентского френча — и перед его глазами оказался медный браслет.

Сулеми поднял взгляд, в котором еще плавало безумие. Хомутов осторожно высвободил руку и отступил на шаг.

— Ты!!! — взвизгнул Сулеми, чувствуя, как высыхает на теле липкий смертный пот.

— Ну ладно, ладно, — пробормотал Хомутов примирительно. — Немного пошутили, стоит ли так волноваться…

Сулеми, двигаясь, словно во сне, подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату, и заглянул туда. Ферапонт, возлежавший на письменном столе, лениво приоткрыл глаз и пошевелил кончиком хвоста. Больше никого здесь не было.

— Что с вами? — спросил с беспокойством Хомутов.

И тогда Сулеми бросился на него. Хомутов успел среагировать, иначе не уберег бы горло, но на ногах не устоял, и они, сцепившись, покатились по полу. Сулеми рычал, и в этот рык, похоже, ушла вся его сила, потому что внезапно он обмяк, и Хомутов смог его оседлать и удерживать, опасаясь новой вспышки ярости. Только когда Сулеми окончательно затих, Хомутов поднялся и направился к двери.

Гареев слышал грохот, доносившийся из комнаты, и когда дверь распахнулась, вздрогнул и почему-то вытянулся по-военному.

— Уведите его! — распорядился Хомутов, напуская на себя озабоченный вид.

— Слушаюсь, товарищ Фархад! — Гареев поспешно устремился в комнату.

Сулеми уже поднялся и стоял, опираясь на спинку стула. Когда Гареев приблизился, он вяло проговорил: