Валерий Примост - Приднестровский беспредел

— Ах, блин! Точно… — пробормотал Миха, падая на корточки. «Как ребенок, в самом деле».

В этот момент все и началось. Разом грохнуло несколько пушечных выстрелов, потом короткая пауза, и вот уже затарахтело, затарабанило со всех сторон автоматическое оружие.

«Ух, еб…» Миха осторожно высунул кончик носа из окопа. Сгущающуюся темноту дырявили во всех направлениях светящиеся нити трассеров, то там, то тут оглушительно взрывались огненные шары, а в небе справа и слева появилось кроваво-красное зарево. Миха попытался проследить направление трассирующих пуль, но они летели совершенно бестолково, и все — как ему показалось — метили точно в него. В желудке сделалось холодно и липко, ноги ослабели. Казалось, он совсем один в этом огненном вихре, голый, беззащитный, а «калаш» в руках — просто бестолковая железяка. Миха почувствовал себя пигмеем, скорчившимся под ногами сражающихся гигантов. Что толку от автомата, когда тут такое творится? Куда стрелять? Где свои? Где чужие? Он совершенно не соображал, что происходит. Он бестолково дергался в разные стороны как маменькин сынок, впервые попавший в уличную драку и не понимающий, откуда, с какой стороны на него сыпятся все эти удары. Хотелось все бросить, упасть на дно окопа и прикрыть голову руками.

Но Миха все таки нашел в себе силы разогнуться. В основном из-за стыда, конечно. Из-за стыда перед соседями, прилипшими к прикладам своих автоматов где-то высоко-высоко, у гребня окопа. Проклиная тот день, когда ему пришла на ум мысль сделаться героем, он поднял голову и примостил ствол автомата на бруствере. Соседи справа и слева уже посылали очередь за очередью в самую гущу сада, где в рваных вспышках выстрелов двигались неясные тени.

Совсем близко над головой что-то свистнуло. Миха инстинктивно пригнулся, потом снова вынырнул на поверхность. Впереди, кажется, рукой подать, разорвалась граната, и осколки вжикнули над самым бруствером. Миха дернулся в сторону. Как будто можно увернуться от осколка или пули! Но тело было сильнее его. И тело очень хотело жить. Где-нибудь там, где всего этого нет. Тело привалилось к стенке окопа и дрожало мелкой, противной дрожью. «Ах ты, козлина гребаный… Ах ты, чмо поганое…» — ругал он себя и оглядывался по сторонам — не заметил ли кто-нибудь его трусости. Но никому не было до Михи никакого дела. «Все воюют… Один ты… чмо…» Эта мысль придала ему бодрости. Он покрепче стиснул автомат и, не целясь, выпустил в сторону сада одну за другой две длинных очереди. «Да что ж ты делаешь, придурок… Тебя что, стрелять не учили?.. Солобон…» Миха глубоко вздохнул. Задержал дыхание. «Спокойно… Спокойно… Все нормально…» Да где же нормально?! — беззвучно орало тело. «Заткнись… Все нормально… Значит так… Короткие прицельные очереди… Жми на курок плавно… Расслабься…»

В саду один за другим грохнули два мощных взрыва, послышались дикие вопли.

«Монки,» — прохрипел кто-то рядом с Михой. Автоматный огонь немного ослабел. Кажется, румыны отходили. «Слава Богу!..»

Высоко над головой с резким свистящим звуком пролетели длинные огненные стрелы и через мгновение ухнули где-то сзади.

— «Катюша»? — спросил в темноту Миха.

— «Алазань»! — ответила темнота.

Миха знать не знал, что такое «алазань», но звук голоса из темноты был чертовски приятен: это был голос Митяя.

В этот момент опять раскатисто шандарахнули пушки. С новой силой затарахтели автоматы. В обход сада у лесополосы вырулил румынский бэтээр и, скосив башню, принялся поливать окопы из крупнокалиберного пулемета. За первым появился второй, потом третий. С другой стороны, с поля, донесся хорошо слышный в шуме боя лязг траков. «Ебтать, танк!..» Но танк — хер с ним, он был еще далеко. А вот бэтээры… Не переставая стрелять, они шпарили прямо на Миху. Метрах в тридцати от окопов с них кулями посыпались пехотинцы.

Миху снова захлестнула волна животного страха. Палец заклинило на спусковом крючке. Миха дергал и дергал собачку, пока не почувствовал, что автомат больше не трясется как живой в его руках. «Патроны кончились…» Миха дико мотнул головой вправо, влево, опять вправо. Он видел, как Митяй, выпустив все патроны, ныряет в окоп. Он видел, как сосед справа, уронив автомат, пытается дрожащими руками справиться с одноразовым гранатометом. А бэтээр был уже совсем близко, и румынам — огромным, увешанным оружием монстрам — оставалось сделать всего два шага, чтобы разорвать его, Миху, на части.

И тогда, совершенно обезумев от страха, Миха выдрал из нетвердых рук соседа стеклопластовую трубу «осы» и влепил гранату точно в морду головного бэтээра. Потом, с остервенением срывая кольца, швырнул в набегающих румын одну за другой обе эргэдэшки. Он был готов кидать в них все, что попадалось под руку — автомат, камни, комья земли, — он отгребался от них руками и ногами, как от кошмарного сна. Он подхватил с земли автомат так и не собравшегося с мыслями соседа, направил в сторону «плохих» и нажал на спуск.