Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

«А я?.. Как же я?..»

От этой мысли Максиму стало жутко. Его могут и не найти. Свидетельство тому решимость женщины, пистолет, которым она, по-видимому, умеет пользоваться.

А может, ей нужны только деньги? Законное желание, денег хотят все, но она не сумеет распорядиться даже частью, потому как отец ее достанет.

Валентина по-прежнему молчала, Максим продолжал тренировать свои мозги. Наконец женщина вышла из комнаты, вернувшись с жестяным ведерком. Его она поставила в ногах Максима, подтолкнув бутылку с водой ближе к пленнику. Указав на ведро, она сказала:

— Сюда ты можешь отправлять свою нужду — как маленькую, так и большую.

Парень растерялся только на мгновение, поведение хозяйки было для него унизительным. Он пнул ведро и ожег ее ненавистным взглядом.

— Убери от меня эту парашу подальше!

— Взбрыкнула гордость? — равнодушно поинтересовалась Валентина, поднимая ведро. — Можешь мочиться под себя. И вообще, эта комната теперь твоя. Есть еще одно помещение, которое тебе может не понравиться.

Она снова поставила ведро к ногам пленника, но продолжала держать его. Когда парень снова попытался отпихнуть его, Валентина приподняла ведро, и нога Максима ударила в пустоту.

Женщина насмешливо цокнула языком.

— Это единственная емкость, которая будет в твоем распоряжении. Таза для стирки собственных штанов не будет, не жди. Так что будь послушным мальчиком.

— Я же сказал, чтобы ты убрала от меня эту парашу!

— Тюремный жаргон на меня не подействует. Его я знаю гораздо лучше тебя и могу поучить. Скажешь, если тебе понадобится туалетная бумага. В этом случае, прежде чем приступать, налей воды из бутылки в ведро.

Женщина в третий раз поставила ведро и вышла.

— Сволочь, — сквозь зубы процедил парень. Но терпеть он больше не мог. Едва рассвело, а он уже мучался, машинально оглядываясь на дверь в надежде, что кто-то отведет его в туалет. Позвать кого-нибудь он не решался. Причиной тому — гордость, как правильно рассудила Ширяева, и часть его игры. Но, похоже, игры закончились.

Оглядываясь на дверь, Максим встал на колени, долго возился с брюками и, стараясь не шуметь, взялся за ведро. Как назло оно отозвалось дребезжащим звуком, ударившись краем об пол. Парень сморщился и, проклиная все на свете, торопясь справил нужду. Так же поспешно застегнул «молнию» на брюках и чертыхнулся, когда между замками попала майка; он долго возился, высвобождая ткань.

Его руки подрагивали, организму стало полегче, да и душа немного успокоилась. Когда женщина заберет ведро, он попросит ее побыстрее вернуться, чтобы поговорить на чистоту, узнать о ее планах, а взамен просветить ее в тех вопросах, которые наверняка неведомы ей. В конце концов они могут помочь друг другу.

— Я слушаю тебя, — Валентина появилась не так скоро, как ожидал парень. Он слышал, как за окнами гремит цепь, уловил слабый звук плещущей в дно ведра воды. Он привстал, насколько позволяли наручники, оглядывая открывшуюся перед ним часть огорода, колодец, саму хозяйку, которая, сполоснув ведро, повесила его на забор и закрывала калитку, возвращаясь в дом.

Парень несколько раз кивнул головой — да, да, сейчас, — непосредственная близость разговора еще больше взволновала его. Едва справляясь с волнением, забывая о том, что еще недавно он готов был выдвинуть обвинения этой женщине, он заговорил. И не мог отделаться от неприятного чувства. Слово «обвинение», пришедшее ему на ум, подкатило к горлу слабую волну адреналина, от чего дыхание стало чуть учащенным, воздух проникал только в верхнюю часть груди, и парню казалось, что он дышит только бронхами. Еще чуть-чуть, и он узнает, где видел эту женщину. Но собственный голос так и так отвлекал его от навязчивых мыслей.

— Давайте разберемся, — предложил он, предпочитая подолгу не смотреть на собеседницу. — Что я мог сделать такое, чтобы… — Максим потряс закованной рукой.

Звук наручников пробудил в нем желание заговорить о своей молодости, что все его опрометчивые поступки можно оправдать возрастом… Вместо этого он сказал:

— Мне кажется, я вас знаю. Давно знаю.

Валентина медленно кивнула головой.

— Да, мы встречались в зале суда.

Дышать Максиму внезапно стало легче, он хватанул сразу столько воздуха, что едва не задохнулся от его избытка.

Судья…

Народная судья…

Точно, это она.

Он почувствовал, как зашевелились на голове волосы. Он отказывался верить своим глазам, слуху, который различил знакомые интонации властного голоса. Одно только слово навело на него столько ужаса, что справиться с ним было почти невозможно. Оно несло в себе неотвратимое зло, возмездие и прочее.