Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

Вот так же, как и Грачевский, индеец игнорировал запрещающий свет светофоров, увозя свое сокровище в родные прерии. На строгое замечание Валентины помощник ответил: «Так ведь нет никого».

Он быстро освоил автомобиль, привык к дороге, глаза автоматически отмечали дорожные знаки. Как и всякий начинающий, Грач чувствовал себя за рулем асом, ему казалось, что, кроме него, никто не может так лихо управлять автомобилем. Впрочем, Валентина быстро усмирила его. Теперь Грачевский мягко останавливал машину на трамвайных остановках, давая возможность пассажирам перейти дорогу, и терпеливо сносил ненавистный красный свет.

Как всегда при покупке недвижимости, вначале подсознательно отмечаются недостатки, покупатель заведомо настроен критически и перед продавцом имеет незначительное преимущество.

Валентина оглядела вначале высокие массивные ворота: доски были пригнаны хорошо, не наблюдалось ни одной щели. Калитка также соответствовала требованиям судьи.

Дом выходил тремя окнами на улицу, перед ним густо разрослись высокие кусты сирени, которая в этом году из-за весенних заморозков так и не расцвела. Плотные листья сплошной стеной закрывали видимость с улицы. Щербатый забор палисадника отстоял от дома примерно на два метра.

Женщина обошла сараи; в одном из них наклонилась над открытым погребком, затем решительно спустилась по металлической лесенке.

Тусклый свет от зажигалки высветил огороженный сусек, в котором лежали несколько клубней прошлогодней картошки, пустившей во мраке необычной длины ростки. В ящике гнила морковь вперемешку со свеклой. На заплесневелых полках стояли две банки с солеными огурцами, на полу кадка, накрытая марлей. Немощной хозяйке было тяжело одной, по-видимому, до погреба не дошли руки, чтобы содержать его в порядке, в каком она держала огород.

Пол был еще сырой, грунтовая вода только недавно сошла. Среди догнивающих на земляном полу овощей сидели лягушки и таращились на огонек зажигалки. Под бетонным перекрытием, из которого торчала ржавая арматура, висело облако комаров.

Зажигалка нагрелась до того, что Валентина, поглощенная осмотром погреба, внезапно почувствовав нестерпимое жжение в руке, отбросила ее.

Прямоугольника света, проникающего в погреб, было достаточно для того, чтобы женщина, не боясь поскользнуться на перекладинах лестницы, благополучно выбралась наружу.

Сверху она еще раз осмотрела погреб. Перекрытие было высоким, сверху лежал толстый слой земли. Погреб закрывался двумя крышками — внизу, где собственно кончался лаз, и наверху. Скорее всего зимой хозяева утепляли погреб, закладывая между крышками либо тряпье, либо солому.

Валентина была в чистом, поэтому эксперимент отложила на завтра. Она поместит в погреб своего помощника, закроет одну крышку, завалит доверху, потом опустит вторую и проверит, насколько слышны будут крики. Скорее всего из подземного мешка не донесется ни звука, а если что и просочится, то, в свою очередь, будет вобрано расстоянием в пятнадцать метров, которое отделяло сарай от ворот. К тому же дверь сарая будет также закрыта. Будет заделан и прямоугольный лаз в двери, который, видимо, был предназначен для кошек.

Валентина вышла на огород, удовлетворенно отмечая, что справа вдоль всего забора протянулись кусты вишни, через которые совершенно не просматривался соседский участок. Дальняя сторона изгороди заросла крапивой и высоченными побегами клена. От соседей слева дом отгораживал пустырь; раньше там тоже был участок и жилой дом, от которого остались только каменная наружная завалинка да полуразрушенная труба русской печки — результат пожара.

Валентина вошла в дом. Бегло оглядев террасу, прошла в само жилище. Кухня была большая, по городским размерам просто огромная. Справа от входной двери стояла кровать с панцирной сеткой, застеленная старым покрывалом. Между окон находился высокий прямоугольный стол, еще дальше — что-то наподобие комода, выкрашенного в белый цвет. Валентина невольно подняла глаза на потолок, на сероватый цвет которого обратила внимание в первую очередь, и сделала вывод, что, видимо, когда красили потолок, решили пройтись кистью и по убогой кухонной мебели.

Женщина ощутила легкий дискомфорт. На миг ей показалось, что в сероватом шкафу должна храниться не кухонная утварь, а списанные хирургические инструменты, местами с облезшим хромом, в пятнах ржавчины.

Не для того чтобы успокоить себя, а просто ради любопытства она открыла скрипучую дверку. В нос ударил приторный запах мяты и сахара, который тонким слоем устилал пожелтевшую от времени газету, расстеленную на дне шкафа. Хозяйка торопилась, собирая скарб, поэтому в доме царил беспорядок.