Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

Вроде не к месту вспомнил Грач эту историю, она пришла на ум лишь потому, что они с Валентиной остались вдвоем, а издалека довольно отчетливо доносился стук колес. Кроме настроения, все располагало к близости, но оно-то как раз и было главным.

Как бы то ни было, но все зависело только от Валентины.

Он долго не мог заснуть, прислушиваясь. Иногда ему казалось, что Валентина зовет его, и он, приподнимая с подушки голову, напряженно вслушивался.

В нем не проявлялось нетерпение. За свою нелегкую жизнь он привык к ожиданию. Вот и сейчас, зная, что ничего не произойдет, всматривался в темноту.

Грач ничего не предпринял, когда среди ночи до него донеслись еле различимые всхлипывания женщины. Он пошарил рукой на полу, где оставил сигареты и спички, и прикурил, давая знать, что он тоже не спит. Может быть, он делал правильно, а может, и нет, потому сейчас Валентине ни к чему свидетели ее слабости.

Он выкурил пару сигарет, выпил колодезной воды, гоня от себя мысли о том, что, возможно, через два-три дня совершит последнюю в своей жизни ошибку. План Валентины виделся ему прямолинейным, но выбирать не приходилось, потому как он был единственным.

Ирина вынужденно провела пальцами по спине притихшего на ней партнера. Его спина была мокрой, ее жест походил на тот, которым смахивают с запотевшего стекла влагу: машинальный жест, за которым не кроется никаких чувств — это для нее, опытной женщины. А для расслабившегося партнера, по спине которого вдруг пробежала новая волна возбуждения, ее руки казались нежными, любящими, даже благодарными.

Нет, все же он чуточку наивный…

Он делал свое дело, прилагая массу ненужных усилий, совсем необязательных для партнерши. Если бы он не старался выглядеть сексгигантом, а был самим собой, и ей, может быть, доставил бы удовольствие. А так во время короткого, неравного «поединка» иногда ей хотелось рассмеяться, и она, сдерживаясь, стискивала зубы, закрывала глаза, невольно дергая телом. И заводила его еще больше.

Он лежал на ней, и его дыхание постепенно успокоилось. А она продолжала водить по его спине кончиками пальцев, отлично зная, что только первое прикосновение после секса для него приятно-зудящее, остальные же выбивали крупные мурашки и вызывали жуткую щекотку.

Дабы не раздражать партнера, Ирина прекратила пассы руками и обняла его за плечи.

Генерал-майор Венедиктов освободился от объятий, не спеша оделся, придирчиво оглядел в зеркале, подходит ли к рубашке галстук, но, видимо вспомнив, что он не у себя дома, вернулся к Ирине, присев на краешек кровати.

Ирина Архипова не раз встречалась с начальником у себя дома, изучила все его повадки и сейчас прекрасно знала, что генерал прикоснется губами к ее уху и прошепчет чуть несуразное: «Спасибо, милая». Она как всегда ответит благодарной улыбкой, прижмется к нему, изображая неловкость. Потом на ее чело опустится легкая грусть: «Собственно, за что насмехаться над ним? Все же он доставил ей удовольствие».

Ирина прихватила с тумбочки коньяк, рюмки, Венедиктов помог отнести на кухню вазу с конфетами и тарелку с ломтиками дыни.

— Что интересного можешь сообщить по поводу позавчерашней операции? — чуть длинновато спросил моложавый генерал.

— Все прошло гладко, Сергей Васильевич, — переходя на официальный тон, ответила хозяйка.

Венедиктов, конечно же, ознакомился с подробным рапортом полковника Рожнова, выслушал его лично, но его интересовали иные детали, нежели изложенные Михаилом Константиновичем. Скорее всего по привычке офицера и, может быть, необязательно, на скорую руку суховато поинтересовался у Ирины:

— Кто особо отличился?

— Все работали хорошо. Но я бы отметила Андрея Яцкевича и Олега Шустова. — Она намеренно назвала командира группы последним, выделяя Яцкевича. Если Олег действовал прагматично, то работа Андрея, как всегда, впечатляла артистизмом, он играл, нажимая на курок в последний момент. Он выделялся среди товарищей даже манерой держать оружие. Если в его руках была винтовка, то приклад никогда не касался плеча, а лежал на предплечье; странная манера, для многих совершенно непригодная, но Яцкевич из такого положения стрелял без промаха.

— Так и запишем, — шутливо отозвался Венедиктов, с проницательностью опытного разведчика отмечая, как именно высказалась его подчиненная. И продолжил во множественном числе: — Значит, не зря мы платим Рожнову деньги?

— Заслуженно, — подыграла хозяйка, наливая гостю чай.