Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

Нагорнову Рожнов показался нетерпимым к беспределу. С одной стороны, сей факт показывал слабость полковника, нетерпимость виделась нетерпением. С другой — нехватка полномочий, средств, возможность взять полную инициативу над тем или иным делом в собственные руки. Рожнов хотел найти единомышленников среди своих подчиненных, а нашел даже не противников, а предателей, — это его личное определение. Все эти негативные факты сыграли положительную роль в дальнейшей судьбе Рожнова.

Поначалу в приватной беседе с полковником замдиректора ФСБ высказался за то, чтобы отдел назывался Департаментом эффективной контрразведки, сокращенно выходило или «Декон», или, что хуже, пришедшее на ум генерал-лейтенанту, — «Дефект». От названия зависит многое, во всяком случае, так думал капитан Врунгель; так подумалось и Нагорнову, который отмел оба названия и прислушался к подчиненному, а тот на первых порах решил ограничится пятью членами Департамента.

Вот так совершенно неожиданно новое управление ФСБ получило довольно простое название. А все эти «Деконы» и «Дефекты» — лишь несерьезная часть игры, которая всегда присутствует при начинании чего-то нового и большого. У Нагорнова это выражалось в ответственности; присутствовал и тот факт, что на своем месте он просидит недолго. Он не рассчитывал, что в анналах службы безопасности его имя всплывет подобно яхте того же Врунгеля с поэтическим названием «…беда», не рассчитывал и на полную «Победу», но сделал хоть что-то полезное, кроме того, что удачно протирал штаны в своем высоком кресле, выполняя указы «сверху».

Такие времена, что порой приходилось прислушиваться и исполнять волеизлияния различных министерств, включая и Министерство иностранных дел, и высокопоставленных чиновников, которые сидели в зданиях чуть пониже. Но так быть не должно, в определенных вопросах служба безопасности является приоритетным органом и вправе не обсуждать детали той или иной операции, к примеру, с Генпрокуратурой. Однако люди в ФСБ стали другими, кроме противников, которые мелькали в коридорах на Лубянке, можно было столкнуться с «предателями», как произошло с полковником Рожновым.

В какой-то мере это был возврат к прежней структуре, которая, не выходя из зданий службы безопасности, претерпела изменения не только в названии — КГБ. Но на данном этапе возврат был неизбежен, пусть даже временно. Полковник Рожнов, в определенных вопросах ставший для начальника единомышленником, хорошо разбирался в подобных вопросах.

Кое-кто в управлении заинтересовался новым отделом, но информация о нем была строго засекречена, не удавалось даже определить руководителя и состав подразделения, проследить, куда уходят довольно солидные суммы и оружие. Деньги и оружие уходили на разработку и осуществление силовых акций, которые исполняли бывшие офицеры спецназа, а ныне обыкновенные наемники, получающие за свою работу деньги. Это не единственный стимул в их работе, но он занимал одно из ведущих мест. Во-первых, это были надежные люди, которых Рожнов и командир отряда подбирали лично. Во-вторых, то, что, собственно, упоминал на совещании руководитель управления по борьбе с терроризмом. Кто-то из офицеров службы безопасности продавал информацию криминальным элементам или же попросту грубо работал на криминал именно из-за нехватки денег. Не было возможности повысить всем заработную плату, не приходилось уповать и на патриотизм, который в последнее время оказался неприкрытым или вовсе голым. В-третьих, что очень важно, члены «пятерки» не состояли на службе в ФСБ. Что собственно согласовывалось с Указанием «О порядке реализации норм Указа №…» И, возвращаясь ко второму, их нелегальные, конечно же, силовые операции очень и очень хорошо оплачивались.

Если полковник Рожнов нашел единомышленников среди начальства, то в маленьком силовом отряде его такого же мизерного ведомства единства в полном смысле этого слова не наблюдалось. До некоторой степени это был расчет со стороны руководителя «пятерки». Слаженность в команде была на высшем уровне, папки с досье на каждого члена отряда становились толще с каждой проведенной ими операции. И не только. В них были отражены также личная жизнь, связи на бытовой почве и так далее. Рожнов завел отдельную папку собственно на отряд в целом и скупыми словами опытного следователя отмечал несхожесть характеров боевиков, легкое противостояние, отсутствие настоящей дружбы.