Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

Пожалуй, так споро рабочие СУ-5 еще никогда не работали. Старые решетки на окнах были заменены на новые. Здание стало выглядеть еще мрачнее, когда обычные стекла заменили на тонированные и установили крепкие металлические ворота с электроприводом. Возле них всегда находился вооруженный боец.

Отряд имел почти неограниченные права: проверять у граждан и должностных лиц документы; вызывать их и подвергать приводу по находящимся в производстве делам и материалам; задерживать и содержать под стражей подозреваемых лиц, которым мерой пресечения избрано заключение под стражу; осуществлять оперативно-розыскные меры; опечатывать кассы, хранилища; временно ограничивать и запрещать движение автотранспорта и многое другое.

Такие отряды чем-то напоминали отряды миротворцев. Однако они были необходимы: повсюду в России, в любом городе нарушались права человека, преступность не знала границ; как остановить беззаконие, когда коррупция насквозь проела правоохранительные органы. Как и во времена локальных конфликтов, в регионах стали действовать отряды, схожие с «группами зачистки».

Преступные группировки были пока только обеспокоены, не более, но только потому, что, к примеру, в Юрьеве они существовали без малого месяц.

Подвальные помещения здания были переоборудованы под изолятор временного содержания, часть первого этажа отвели под спортивный зал, на втором были кабинеты, включая и следственные. В один из них сейчас входила Валентина Ширяева в сопровождении начальника следственного отдела. Грачевского оставили в коридоре.

Апраксин поставил магнитофон на запись и начал беседу с Ширяевой словами:

— Кое-какими выводами со мной поделился Василий Дмитриевич. Сейчас я бы хотел услышать от вас все, что вы предприняли лично, в деталях.

Ширяева согласно кивнула.

— Только без упоминания нескольких имен. Причину моего нежелания вы поймете позже. Парню, с которого начну, я говорила, что моя задача не мщение, мне необходимо доказать, что Свету Михайлову убил не мой сын. Доказать не всем, пусть только одному человеку, ее отцу.

Она начала с взятки, полученной от Сергея Белоногова, закончив покупкой машины.

Апраксин отметил про себя, что выявить взяткодателя труда не составит, но опустил этот момент. Дело трудное, но полномочия, которые были даны подразделению ГУБОПа, позволяли воспользоваться нетрадиционными методами, дабы выйти на след преступников и в буквальном смысле слова выбить из них показания. Клин вышибают только клином. Если у преступников существовали свои камеры пыток, то подвал бывшего детского садика мог послужить хорошим ответным ударом. Глупо подставлять другую щеку, когда одну половину лица уже изуродовали.

Выслушав Валентину, Апраксин надолго задумался. Он полностью разделял точку зрения Василия Маргелова: у следователя не было иной версии — факт насилия со стороны Ильи Ширяева был полностью доказан и подкреплен судебными медиками и специалистами-психологами, выдвигать другие версии не было оснований.

Он извинился перед Ширяевой, посоветовал ей подождать, высказался в пользу времени, что то расставит все по своим местам, может быть, что-то вскроется дополнительно, и так далее.

— Ну что? — спросил Грач в машине.

— Дали весьма дельный совет: побольше бывать на воздухе. — Не сдержавшись, Валентина выругалась: — Всем подавай неопровержимые факты, улики. Понаделали устрашающие органы, ети их мать! К гадалке не ходи — палец о палец не ударят.

Валентина ошиблась. В планы Апраксина не входило посещение местной ворожеи; практически не обременяя себя, он быстро выяснил, от кого Ширяева приняла взятку. Последний оправдательный приговор, который судья вынесла за последние три месяца, приходился на долю Алексея Белоногова, центрового местной баскетбольной команды, человека весьма известного в Юрьеве.

Доверившись следователю, Ширяева, не называя имен, все же сообщила, что получила деньги от брата оправданного ею человека. Практически все выложила, однако понимала, что привлечь к какой бы то ни было ответственности ни Сергея, ни Алексея Белоногова нельзя. Нет даже повода для серьезного разговора со спортсменом или его братом. Единственный повод — даже не она, как личность, кем бы ни была, а несчастье, свалившееся на нее. Признаваясь в своей непорядочности, она все же уповала на порядочность Маргелова и его бывшего помощника. К тому же этим фактом она показала, что ничего не скрывает. Потому что ей предложили помощь, а не сама она напросилась.