Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

— Пытали? — переспросил Маргелов, возвращаясь к разговору с судмедэкспертом.

— Пытали или еще что — выводы делайте сами, — ответил Григорян. — Так, значит, про полотенце я сказал. Второе: на теле, а именно на руках — повыше локтевых сгибов, имеются незначительные синяки. А так все в норме. За исключением того, что подставкой для повешения Ширяевой послужил край ванны. По отношению к петле угол достаточно острый, и тело хотя бы один раз должно было удариться о стеклянную полку, где находятся принадлежности для туалета. Но там все в порядке. И еще: на краю ванны только один четкий отпечаток ног потерпевшей. Хотя, по идее, она несколько раз должна была переступить. Складывается такое впечатление, что полная, до некоторой степени неповоротливая женщина влезла на ванну, стоя к ней спиной. Чтобы удержать равновесие, ей необходимо было расставить ноги достаточно широко, однако отпечатки говорят об обратном: она держала ноги вместе. Причем в таком неудобном положении проделала сложные манипуляции с петлей. И в этом случае отпечаток ее ног должен быть размазан. Не знаю, много это для вас или мало.

— Достаточно, — вздохнул Маргелов. Версия о самоубийстве рухнула, еще не родившись, а един в двух лицах только подтвердил это.

Следователь посмотрел на часы: половина десятого вечера. Он устал; и прикинул, что лучше для стимуляции: сто грамм водки или чашка кофе? Достав из сейфа бутылку «Столичной», следователь секунду подержал ее в руке — теплая, потом развернул на столе промасленную бумагу с остатками пиццы, свежий огурец и пакетик с солью.

Апраксин принял от бывшего начальника бутылку и разлил водку в пластиковые стаканчики. Положил на язык щепотку соли.

«Зачем?» — глазами спросил хозяин кабинета.

— Водка теплая, может не пойти, — пояснил Апраксин. — А соль отбивает тошноту.

— Зачем под руку говоришь? — спросил недовольный Григорян.

Маргелов махнул рукой.

— А ему все равно. Если у него не пойдет, остальных тоже должно вывернуть.

Апраксин уже отдувался, подергивая плечами и энергично пережевывая пиццу.

— Нормально. Позывных толчков изнутри не ощущаю.

— Спасибо тебе, Юра.

Маргелов с Григоряном выпили. Апраксин снова обратил на себя внимание.

— Когда я беседовал с Ширяевой, спросил, что лично она предприняла. Она согласилась рассказать, но без упоминания нескольких имен. Во-первых, я выяснил, что она получила взятку за судебный процесс. Еще тогда я подумал, что вычислить человека, которому судья вынесла оправдательный приговор, труда не составит.

— Вычислил? — спросил Маргелов.

— От нечего делать. Взятку она получила от Алексея Белоногова, нашего центрового из «Спартака» — единственный оправдательный приговор за последние несколько месяцев.

— И что из этого? Вот ты от кого последний раз получал взятку?

— Я?!

Маргелов наступил Григоряну на ногу.

— Нет, ты посмотри, как играет! — Прочувствовав, что Апраксин у себя в ГУБОПе совершенно лишился чувства юмора, следователь вернулся к главной теме. — У тебя еще соображения есть, Дима? — спросил он Григоряна.

— Все здесь. — Эксперт вынул из папки два листа бумаги. — Что было от себя, добавил. Еще учти скорость. Если принять версию о самоубийстве, то решение пришло к потерпевшей неожиданно, в ванной, так как она воспользовалась шнуром от полиэтиленовой занавески. Опять же отсутствие предсмертной записки. Или мне о ней ничего неизвестно.

— Ничего подобного мы не обнаружили.

— Я понимаю, самоубийство — лучший для тебя вариант, но главным аргументом против этого является полотенце со следами слюны. Даже на зубах Ширяевой обнаружили фрагменты ткани. Если бы ты смог объяснить, зачем Ширяевой понадобилось кусать полотенце… — Григорян умолк.

— А может, она пыталась заглушить собственный крик? — подал идею Апраксин. — Боялась, что в момент повешения может не сдержаться и крик услышат соседи. — Он посмотрел на Маргелова.

Следователь не ответил. Еще раз бросил взгляд на часы. Ему хотелось поговорить с экспертом без свидетелей. И он прямо спросил у Апраксина:

— Родители знают, что ты сегодня задерживаешься на работе?

— Ладно, секретничайте. — Апраксин пожал обоим руки и покинул кабинет.

— А Ширяева не проходила сеансы групповой психотерапии? — осведомился Григорян.

— Почему ты спросил? — на всякий случай Маргелов выглянул в коридор и снова притворил дверь.

— Сейчас модно посещать медицинские центры, где проводят лечение нетрадиционным методом, — пояснил Григорян. — Один мой знакомый — представитель так называемой коммуникативной профессии, — преподаватель вуза, человек преклонного возраста. А для преподавателей в годах характерна закрытая нестабильная идентичность. То есть он ощущает собственную неадекватность современной ситуации, у него появилась проблема общения с учениками. Дело дошло до депрессии. Ему посоветовали обратиться в центр, куда принимают людей, испытывающих психологические затруднения.