Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

С детьми Валентина договорилась быстро, они сразу согласились помочь рабочему, который хочет научиться прыгать со скакалкой. Девочки связали две скакалки вместе и поглядывали в сторону школы в ожидании парня. Женщина с интересом отметила, что настроение среди детей было различным, одни весело посмеивались, другие ждали с напряженными лицами, воспринимая предстоящую игру как что-то важное. Может быть, эта группа детей чувствовала некую ответственность.

Наверное, это так, подумала Валентина, глядя на приближающихся рабочих, — в центре шел Виталий, похожий на приговоренного к смерти. Видимо, инструктаж проходил только с упором на деньги, а совет Валентины — делать все с улыбкой на лице, словно развлекаясь, — бригадир опустил. А зря. Первое, что сделал Виталий подходя к группе детей, — посмотрел на дорогу. Затем оглядел детей, которые виделись ему, наверное, маленькими палачами.

Валентина тронула его за плечо.

— Я отойду, не буду тебе мешать.

Парень дернул плечом, в очередной раз зло поглядев на женщину.

Валентина не оглядываясь зашла за угол здания и наблюдала, как девочки раскачали скакалку и приготовились отдать команду.

Виталий покачивался в такт, чтобы войти в центр описываемой дуги, нервно переступал с ноги на ногу. И задел за веревку, когда одна девочка скомандовала ему входить. До Валентины донесся его голос:

— Нет, не надо считать, я сам.

Девочки снова раскрутили скакалку.

Валентина смотрела на толстого паренька и представляла себе Илью, когда в ситуации, похожей на эту, он делал почти невозможное. Она не могла видеть слез на его лице, но представила их, и ее глаза наполнились влагой. Она с ненавистью устремила взгляд на окно офиса: «Посмотри, мразь!»

И — почти сразу увидела Курлычкина. Он застыл в окне. Смотрит через дорогу. На необычную группу людей.

— Виталик, давай!

Веревка ударила парня по ногам, он покачал головой, молча оправдываясь перед собой и товарищами, извиняясь перед прохожими, стараясь не смотреть на дорогу. Нужно сосредоточиться, чтобы перед глазами, кроме пляшущей по асфальту веревки, ничего не существовало.

Он снова покачивается в такт, снова неудачно входит в круг.

Еще одна попытка.

Сам того не понимая, он совершает что-то большое, борется с самим собой, напрочь забывая о деньгах.

— Ну, давай!

Его тяжелые ботинки бьют в асфальт, он перепрыгнул через скакалку уже три раза, но — снова неудача. Теперь его поддерживают и дети. Все болеют за него, подбадривают взглядом, голосом.

— Молодец!

— Молодец, Виталик! Ну, еще разок!

Курлычкин в окне недвижим.

«Что ты чувствуешь, погань? Вспоминай!»

— Раз… два… три…

Теперь у Виталия разладилось входить в круг, но он уже освоился и приноровился к ритму, когда входил. Еще немного, достаточно одной попытки.

— Давай, Виталик!

Рабочие невольно покачиваются в такт веревке, в глазах азарт, переживание.

«Девочка с длинными светлыми волосами от напряжения приложила к груди руки и затаила дыхание: «Давай, Илья… У тебя получится»».

Стоптанные ботинки тяжело били в асфальт: раз, два, три. Лицо блестело от выступившего пота и слез. Старухи на скамейке непроизвольно встали, с балкона раздался мужской голос:

— Давай, Илья!

На него смотрел весь двор.

Веревка продолжала бить по ногам и для несчастного парня казалась стальной лентой с острыми краями.

Губы приоткрылись, показывая толстый неповоротливый язык, больное сердце стучало в груди, отдаваясь в голове.

«Раз, два, три…»

… — Десять, одиннадцать… двенадцать…

— Давай, Виталик! Молодец!

Долго, долго стоит в окне Курлычкин.

«Нет, гадина, я не ошиблась: ты все помнишь!»

Неожиданно мрачная фигура в окне исчезла. Превозмогая нервное возбуждение, Валентина вышла из-за укрытия. Тем временем Виталик готовился к очередной попытке, предыдущая закончилась на восемнадцатом прыжке. Она остановила его, заглядывая в глаза. Удивительно, но она не ощутила на себе прежней злобы и ненависти, раскрасневшееся лицо парня хоть и осталось сосредоточенным, но с долей гордости.

Валентина протянула ему деньги.

— Прости меня, — прошептала она, касаясь его руки, и быстро пошла прочь.

Рабочие долго смотрели ей вслед, ничего не понимая.

Курлычкин отошел от окна и, поравнявшись со столом, вдруг поймал себя на совершенно дикой мысли. Он смотрел на свою руку, которая беспорядочно шарила по полировке в поисках… колокольчика. Хозяин кабинета неожиданно побледнел: галлюцинация.