Александр Полюхов - Операция «Джокер». Личный шпион Президента

— Желание встретиться с вами. Полагаю, у нас есть общие интересы.

— Я весь внимание, — 1-й секретарь смотрел только на гостя острова. Не оглядываясь на окружающую молодежь — веселую, шумную и в данном месте на 10 % состоящую из сотрудников кубинской госбезопасности.

— Есть необходимость и возможность провести взаимовыгодный обмен, — русский говорил шепотом, хотя грохот океанского прибоя создавал стену белого шума, эффективно защищая от попыток дистанционной «прослушки» местными коллегами. — Известного вам Рамона Сантоса на индивида, который находится в США. Вы готовы вести предметный разговор? Да или нет?

— Если дипломат говорит «да», это означает «может быть». Если говорит «может быть», это означает «нет». А если говорит «нет» — это не дипломат. Ваше предложение неожиданно, однако готов обсудить тему. Хотя присутствие в предложении американского гражданина, делает ситуацию крайне сложной.

— Речь идет о гражданине иного государства.

— А! Это меняет ситуацию. Слушаю.

— Данный человек совершил преступление в моей родной Дании, его надо передать кубинцам, чтобы они выдали его датскому правосудию.

— Почему бы Копенгагену не связаться напрямую с Вашингтоном?

— Преступление не столь серьезно, а экстрадиция, если и состоится, то её процесс займет годы. С датской стороны заинтересовано окружение первого лица государства.

— Королевы или премьера?

— Вам какая разница, — грубовато отреагировал собеседник, не желая конкретизировать незамысловатую легенду.

— Понимаю, — в голове панамца, как и рассчитывал Алехин, выстроилась логическая цепочка. — Вы хотите «срезать углы», договорившись с Гаваной.

— Не со всей Гаваной, а с важнейшими её обитателями. Одному из них требуется очень специфическая медицинская помощь, которую способен оказать исключительно Копенгагенский королевский госпиталь, — «датчанин» сделал прозрачный намек на стареющего лидера кубинской революции.

— Даже так! — дипломат по достоинству оценил кусочек важной, как ошибочно предположил, политической информации.

— Субъект, которого вы поменяете на Рамона, — шпион перешел на повелительное наклонение, — имеет паспорт страны, недружественной США, и его исчезновение с американской земли никоим образом не озаботит Вашингтон.

— Это упрощает положение. Могу передать условия сеньору Сантосу — старшему брату Рамона. Хуан пользуется существенным влиянием в США и Мексике.

— Я в курсе. Вот как следует поступить…

Управление планирования разведопераций — мозговой центр ЦРУ, разветвленный, со связями в системе нацбезопасности США. После известных терактов в 2001 году существенно улучшилась кооперация с ФБР, которая прежде страдала от взаимного недоверия и даже враждебности. Позже подпитка информацией и обмен опервозможностями стал нормой. По Дрику-младшему первичные сведения получили цэрэушники, а дальнейшую работу вели фэбээровцы.

Теперь вторые подкинули первым наводку на тайник в доме Дрика-старшего. Идея извлечения тетради из Ульяновска рутинно рассмотрели, сочли низкоприоритетной и оставили на будущее, как потенциальное задание для агента или оперработника, который посетит родину Ленина. Чуть позже поступившая из Литвы телеграмма о планируемой поездке «Летчика» позволила озадачить этого проверенного, хотя и малоценного источника. Ему поручили посетить дом бывшего вице-губернатора с соблюдением мер предосторожности и получить искомый материал, сообщив пароль «Пушок». Шеф УПРО, подписывая задание, сострил: «Николай Дрик — сентиментальный извращенец. Не исключено, что подростком и кошачью маму отодрал, когда та была брюхатой». «Если русский еще и зоофил, — поддержал шутку подчиненный, — то надо бы сделать пометку в его досье, что у него есть сынок по кличке „Пушок“».

Настроение начальника чуть улучшилось. Внутренняя безопасность от него отлипла в последние дни, прекратив вопросы-допросы о череде провалов и иных неприятностей, проявившихся в работе ЦРУ против России. Очевидно, поиски «крота» временно прерваны, а проблемы списаны на компьютерщика-беглеца из АНБ, завалившего мир разоблачениями американского электронного шпионажа. «Побольше бы подобных честных и принципиальных разоблачителей — можно на них спихнуть вину за всё и вся», — внутренне радовался руководитель, чье зашатавшееся кресло стабилизировалось. С ним отчасти был солидарен и Джек Макалистер, который также ощутил ослабление внимания к своей персоне. Находиться под колпаком крайне опасно, опять же разрушительно для физического и ментального здоровья.