Александр Шувалов - Самый опасный человек

— Тоже связался с руководством. Приказано оставаться здесь, отслеживать изменения в оперативной обстановке, докладывать раз в сутки при необходимости — Большаков с трудом сдержался, чтобы не плюнуть на пол. — И не поддаваться на провокации. — Бросил взгляд на заворочавшегося на диванчике здоровяка: — Котов, молчать!

Он не счел нужным упоминать о том, что с полгода назад в его епархии ввели должность первого зама. И продавили на нее назначение одного хорошего парня с крепкими связями в коридорах власти. И, конечно же, тот, оставшись за главного, вежливо, но решительно отказал Большакову, когда тот потребовал выслать людей.

— Мило. — Гуйлинь потянулся к портсигару. — Значит, скоро нас будет всего семеро, как в том вестерне.

— Возможно, чуть больше. — Большакову зверски хотелось курить, как будто и не бросил пять лет назад. — Итак, к делу. Группу стрелков из КНР…

— Якобы оттуда.

— Хорошо, группу стрелков якобы из КНР назначен курировать наш новый друг Михаил.

— Это хорошо — заметил Гуйлинь.

— А вот насчет второй группы — полный мрак. Как признался покойный сэр Бенедикт, руководит ею местный кадр.

«Кто?» — хором спросили Большаков с Гуйлинем. «Понятия не имею», — радостно отозвался сэр. Вполне, черт подери, искренне. И на том стоял до самого конца.

— Еще одни наемники, — предположил китаец. — Их тоже утилизируют, но чуть позже. Если, конечно, их боссы не полные идиоты [19] Это только украинские умники на букву «М» могли нанять для грязной работы стрелков из Грузии, а потом отпустить их с миром. Вот те и принялись раздавать направо и налево интервью. .

— Возможно, и так, — кивнул Большаков. — Или несколько иначе, с учетом местного колорита.

— Что делать-то будем?

— Работать, что нам еще остается?

— Есть идеи?

— Куда без них, — задумчиво молвил Большаков. Поймал молящий взгляд с трудом сдерживающего зевок Котова и кивнул: — Что-то еще?

— Вы удивительно догадливы. — Китаец опять потянулся к портсигару. — Тут такое дело… Вас, если не ошибаюсь, привезли в тот дом в салоне внедорожника?

— Точно.

— Завидую, потому что меня, — горько усмехнулся, — связанного и в багажнике.

— Хотите об этом поговорить?

— Вынужден. — Бросил тоскливый взгляд в сторону табачка. Видимо, тоже старался бросить курить. Постепенно. — Дело в том, что вырубил и спеленал меня мой сотрудник и любимый ученик. А перед этим он перебил охрану, двоих очень приличных бойцов.

— Значит, вы потеряли лицо и собираетесь мстить?

— Когда у человека сотня лиц, потеря одного — не трагедия. Просто… — Гуйлинь помолчал. — Просто он очень хорош. Боюсь, даже лучше, чем я в его годы. Не сочтите за похвальбу.

— Так как же?..

— Все просто: долбаный капитализм. Мальчику захотелось всего и сразу.

— Понятно.

— Я к тому, что он точно захочет во второй раз меня уделать, — с грустью заметил маленький китаец, — и доказать всем, что он — точно лучше. Так что очень скоро он пойдет по следу.

— А вы?

— А я собираюсь его остановить. С вашей помощью, если, как у вас говорят, впишетесь. Или без нее.

— Куда ж я денусь? — с легкой тоской в голосе отозвался Большаков. — Хотя и страшновато. Помню вас в молодости.

Он дождался, когда китаец уйдет в свою комнату, и взялся за телефон. Мудрые начальники категорически не советовали привлекать кого-либо к операции, своих или посторонних. Ну и хрен бы с ними со всеми.

— Юра, привет. Не разбудил?

В это же самое время.

— А ваш командир все еще хорош, Чжао Лянь. — Лысоватый средних лет мужчина, типичный мелкого пошиба манагер из занюханной конторы, с видимым удовольствием отпил пива из высокого бокала. — Перебил, понимаете ли, кучу народа и был таков. А еще прихватил с собой какого-то русского.

— Во-первых, это мой бывший командир. — Невысокий, худощавый китаец, явный уроженец юга страны, долил чая в пиалу. — А во-вторых…

— Вы — лучше, — догадался собеседник.

— Получается, что да. И, кстати, кто такой этот русский?

— Понятия не имею. — Да здравствует ее величество конспирация. Это когда правая рука в разведке абсолютно не в курсе, что происходит с левой. — Но неплохо бы заодно закрыть вопрос и с ним.

— Это будет стоить хороших денег, — оскалился молодой. Получилось почти как у Гуйлиня. И по-английски он изъяснялся практически безукоризненно. Почти как тот.

— Сколько?

— В два раза больше, чем в первый раз. И это не обсуждается.