Александр Фишман - Доставить и выжить

— Благодарю вас! — церемонно поклонился Сергей, переступив порог.

— Только двадцать минут? — лукаво прищурился он.

— Да, я жду друга. — Женщина все же немного осторожничала, потому и лгала.

— Вот и замечательно! Работать с двумя даже продуктивнее.

— Вы что-то говорили о новой услуге, — напомнила хозяйка, когда они уселись в комнате.

— Совершенно верно. Я еще по совместительству являюсь и мануальным терапевтом.

— Массажистом, то есть?

— Мануальный терапевт отличается от массажиста как сочный бифштекс с жареной картошкой от морковной котлеты с перловой кашей.

Хозяйка квартиры рассмеялась.

— Я, между прочим, прошел курс обучения в Сычуаньском центре традиционной китайской медицины! — со значением добавил Сергей, ничуть не озабочивая себя сомнением, существует ли такой центр вообще. — Имею диплом.

— И иглоукалыванием владеете?

— Врать не буду: что нет, то нет. Зато массаж любой: общеукрепляющий, лечебный, точечный, тонизирующий, стимулирующий, расслабляющий. По желанию заказчика — легкий или жесткий, эротический, омолаживающий. Какой угодно.

— Что это за омолаживающий? Впервые слышу о таком.

— Это с использованием контрастных приемов воздействия на человеческий организм, — с видом профессора, читающего студентам лекцию, принялся разъяснять Знахарь. — Чередование стимуляции нервных окончаний с успокаивающими пассами… Но это следует не рассказывать, а демонстрировать. Если вы не против, готов сделать этот массаж вам.

— Что, прямо сейчас?

— Конечно! Никакой особой подготовки для этого не надо. Надеюсь, ваш друг придерживается широких взглядов и не устроит нам сцену ревности? Я ведь медик.

— Даже и не знаю, — засомневалась Любовь Вениаминовна.

— Здесь есть еще один приятный нюанс…

— Что вы имеете в виду?

— Первые два сеанса показательные, демонстрационные. И посему совершенно бесплатные. Это оговорено в наших проспектах, можете убедиться. Понравится — заключим контракт на полный курс, нет — что ж, ваше право. Хотя бы узнаете, что это такое.

Знахарь встал с постели и, подойдя к своей брошенной на стул одежде, пошарил по карманам и достал сигареты и зажигалку.

— Сережа, не кури, пожалуйста. Я не переношу табачного дыма.

Люба, обнаженная, лежала, раскинувшись, на животе и наблюдала за ним сквозь распущенные волосы. На Сергее кроме цепочки с крестиком тоже ничего не было.

— Что ты, кисонька, я всегда после этого курю, — нежно проговорил он. — Традиция.

— М-м-м… — с томной укоризной простонала новая пассия.

— Если ты погонишь меня на площадку, то придется одеваться. А когда оденешься, то так лениво потом опять раздеваться. — Сергей произнес это тоном капризного ребенка, что в другой обстановке звучало бы нелепо из уст такого крупного и сильного мужчины. — Конечно, если ты настаиваешь… Где мои носки? — с подчеркнутым усердием принялся озираться он. — Ты не видела? Вечно куда-нибудь запропастятся! А, вот они!

— Подожди! Ты что, обиделся? — женщина приподнялась на локтях.

— Да что ты, кисонька, вовсе и не думал! — тоном, совершенно противоположным смыслу сказанного, ответил герой-любовник.

— Не одевайся!

Если бы Люба была тонким психологом, она бы задумалась, почему это ее кавалер, заявляя о своей готовности уйти, вовсе не спешит надевать носки, а вертит их в руках, рассматривает, как будто выискивает дырки.

Но она не была тонким психологом, поэтому, вскочив с постели, обняла Сергея, прижалась к нему разгоряченным телом.

— Останься… — прошептала она.

Знахарь погладил ее по спине, провел рукой ниже, слегка стиснул ягодицу.

Для себя он уже давно оценил Любу на тройку с плюсом по пятибальной шкале. Будучи по природе своей оптимистом, он считал, что ему крупно повезло. Конечно, тройка с плюсом далеко не пятерка, но ведь и не двойка, не единица и, что совсем уж приятно, не круглый нуль. А такие, на долгом донжуановском пути, ему тоже попадались…

— Ну да, здесь даже курить нельзя.

— Да кури, кури ради Бога! Только, если можно, на кухне.

Это Знахаря устраивало. Кухонное окно выходило как раз туда, куда нужно.

— Ну что с тобой делать! Ладно уж, останусь! — милостиво согласился он.

В глазах Любы вспыхнула такая радость, что Сергей в сотый, наверное, раз подумал, как мало надо, чтобы сделать человека счастливым. Хотя бы на несколько дней…

— Все! Брысь в постель! Дядя пошел покурить…

Интересующий Знахаря дом виднелся, как на ладони. Он, как был, то есть в чем мать родила, устроился на табуретке и, прикурив сигарету, принялся наблюдать. Его сейчас нисколько не занимало, что он скажет Любе, чтобы оправдать свое двух-трехдневное пребывание в ее квартире, как объяснит свой интерес к виду за окном, а что рано или поздно этот интерес будет замечен, не вызывало сомнения. Но Знахарь, как всегда, надеялся на экспромт. В экспромтах он был силен…