Александр Фишман - Доставить и выжить

Четыре года назад, когда по высшей школе России был нанесен очередной мощный финансовый удар, и для преподавателей стало проблематично не только содержать семью, но и прокормить себя, Журавлев разыскал бывшего коллегу в Москве.

— Дай мне работу, — без обиняков попросил он. — Больше мне не к кому обратиться.

— Работу? — потер подбородок Павел Леопольдович. — А что ты умеешь делать?

— Ты же знаешь, ничего.

— Прекрасно.

— Но готов на все. Надоело нищенствовать, чувствовать себя ущемленным. Есть что попало. Курить всякую дрянь. Испытывать чувство неловкости перед любовницей…

— Ты так и не женился?

— Нет. Ты, я слышал, тоже?

— Да, холостякую.

— Мы с тобой вместе учились, вместе работали. Ты единственный из моего окружения выбился в люди. И возможность помочь у тебя есть. Было бы желание…

— Почему бы тебе не заняться коммерцией? По мелочи. Я с этого начинал.

Журавлев состроил кислую мину.

— Денег на раскрутку я дам, это не проблема, — понял его по-своему Павел Леопольдович. — И с возвратом душить не буду.

— Не в деньгах дело. Для занятия коммерцией нужно иметь хватку, талант даже. Неужели ты с этим будешь спорить? У меня этого нет…

Павел Леопольдович задумался. Журавлев не был ни дураком, ни подлецом, ни, упаси Боже, неудачником. Но хватки у него, действительно, не было. Преподаватель он был отличный, предмет знал досконально, студенты его любили, коллеги уважали, но… Но он был типичным теоретиком, а кому они сейчас нужны? В век жесткого прагматизма ценятся адвокаты-проныры, а не ученые-правоведы…

С другой стороны, мужик он умный, коммуникабельный, приятный в общении, с чувством юмора, холостой, наконец. В последнее время Павел Леопольдович испытывал дефицит общения. Все окружение — либо подчиненные, либо партнеры, либо конкуренты, либо клиенты, либо "пациенты". Одни лебезят, заискивают, угодничают, другие тупые, как пробки, с третьими по статусу и говорить не стоит. Женщины вообще не в счет…

— Говоришь, готов на все?

— Абсолютно.

— А на преступление? — улыбнулся Павел Леопольдович.

— Ну… В качестве киллера ты меня задействовать не будешь, нерентабельно. А в остальном… Кто сейчас не преступник? Государство в лице своих чиновников? Демагоги — избранники народа? Сотрудники правоохранительной системы? Судьи?

— Народ…

— Ну да, народ. Попробуй этот самый "народ" какую-нибудь вольность, живо по бороде от властей получит. Те, сволочи, все тащат, все никак не нажрутся, а народ нищенствует. И украсть не имеет права, это эксклюзивное право верхов. Мне надоело быть народом. Хочу, кроме права горбатиться, быть честным и прислуживать верхушке, иметь другие права: хорошо питаться, полноценно отдыхать, квалифицированно поддерживать здоровье, не мерзнуть зимой и не изнывать от жары летом…

— То есть, жить по-человечески.

— Вот именно, по-человечески. По-скотски я уже нажился, хватит.

— Пойдешь ко мне в приживалки? — принял решение Павел Леопольдович. — В наперсники, так сказать, в экономы? Не покоробит?

— Да хоть в шуты! — улыбнулся в ответ бывший преподаватель гражданского права.

— Вот и ладно. Жить будешь в моей прежней квартире, я как раз коттедж достроил.

— Спасибо.

— Полный кошт, разумеется. День ненормированный. Оклад… В общем, не обижу.

— Спасибо, — повторил Журавлев…

На сегодня это был единственный человек, который звал Павла Леопольдовича на "ты", кроме матери, конечно. Правда, по имени-отчеству. И по сложившейся традиции он говорил шефу всю правду в глаза, какой бы нелицеприятной она не была…

Журавлев выпустил дым, направляя струйку его то вверх, то вниз.

— Деньги большие, люди серьезные, мы не правы. Условия задачи довольно опасны.

— Если бы деньги не были большими — не стоило и браться. Быть не правым — это прерогатива сильной личности и одновременно способ достижения цели. Серьезные люди…

— Да, что ты скажешь по этому поводу?

— Во-первых, они еще никак не увязывают свои неприятности с моим именем…

— Это вопрос времени. Причем недолгого времени, имей в виду.

— Согласен. Но хоть небольшая фора у меня есть, друг Журавлев. А потом мы будем искать с ними консенсус, как и заведено.

— Захотят ли?

— Мы их вынудим захотеть. Сначала определим тех, кто нам действительно опасен.

— Опасны все.

— Теоретически да. Но не у всех есть практические возможности добраться до меня.

— Киллер, не так уж дорог.