Говард Хайнс - Слепая ярость

Тут Фрэнк припомнил, как Энни тоже шутливо предлагала ему самому идти в бармены: казалось, это было давным-давно, годы назад…

— А кем ты работаешь? — спросил он.

— Дамским угодником.

Господи, да с этим Паркером не соскучишься… Фрэнк озадаченно почесал макушку:

— Это любовником по вызову, что ли? Плейбой по предварительному заказу?

— Нет-нет, ты меня не понял: я занимаюсь чисто духовными материями. Учу дамочек всех возрастов уму-разуму, внимаю их исповедям и разным глупостям… Но все только по телефону.

— А, дошло… Работенка, надо думать, не из легких? — посочувствовал Фрэнк.

— Зато интересно. Я даже подумываю — не написать ли книжку об этом? Совершенно бесценный материал: может получиться такой обобщенный портрет американской женщины… Правда, опасно.

— Почему же?

— Да потому что милые дамы меня тогда разом к смерти приговорят, как иранцы — Салмана Рушди.

— А что — страшноватый портретец вырисовывается?

— Скорее — жалкий… А уж этого они точно не простят, мигом голову откусят.

— Зато знаменитым станешь. Как Стивен Кинг.

— Да ему такие ужасы и не снились, твоему Кингу… Дай-ка мне еще тряпочку.

— Держи… Ник, я хотел тебя спросить…

— Ну?

— С глазами у тебя… Это в том бою, да? — с запинкой выговорил Фрэнк.

— Ага. Контузило, понимаешь ли. Обидно… Но я уже привык, как будто всю жизнь так и было.

— Разве к такому можно привыкнуть?

— Человек ко всему привыкает, — нехотя сказал Ник. — Даже, наверное, к собственной смерти…

— Я так виноват перед тобою, Ник…

— Брось ты…

— Нет-нет, дай мне, пожалуйста, сказать, — горячо заговорил Фрэнк. — Понимаешь, я хватил лишнего той ночью — кто же знал, что случится этот проклятый налет? И когда мы оказались под огнем, я… Я просто-напросто испугался, Ник, испугался так, как не пугался никогда прежде. Мне казалось, что каждая пуля целит именно в меня, что я — голышом, совершенно беззащитный — беспомощно лежу на ладони у злого великана, готового прихлопнуть меня, раздавить, словно букашку. Я потерял голову, я не помнил, что делал…

— Домой хотелось попасть целым и невредимым, вот и все, — констатировал Ник. — Это понятно.

— Я предал тебя, Ник. Я подлец, — понурил голову Фрэнк. — И я даже не смею просить у тебя прощения…

— И не надо, — слегка морщась, сказал Ник. — Потому что, если ты попросишь у меня прощенья, я не буду знать, что мне ответить тебе. Поверь: я действительно хочу простить тебя. Но во мне сидят как бы два человека, и каждый твердит свое. И я не пойму, кого из них мне слушать. И слушаю обоих, пытаясь понять, кто из них прав.

Ник говорил медленно, тщательно подбирая слова и с досадой ощущая всю их приблизительность, неточность.

— Понимаешь, Фрэнк, дело ведь вовсе не в том, прощу я тебя или нет. Дело не во мне, не в моих словах, не в памяти о прошлом. Есть только данный миг, сиюминутный поступок — ведь едва ли не каждую секунду каждый из нас или рождается, или умирает. Просто я желаю тебе чаще рождаться, вот и все. Я не знаю, достаточно ли понятно говорю… Но ты попытайся все же меня понять.

— Да, я, кажется, понимаю, — тихо промолвил Фрэнк. — Не нужно ждать от других ни утешения, ни снисхождения… Да это порой просто невозможно. Вот Линн — она ведь уже никогда не сможет сказать мне ничего. Значит, дело только за мной… Ты хорошо это сказал: нужно чаще рождаться. Я постараюсь…

— Вот и ладно, — с явным облегчением сказал Ник, чувствуя, что уже можно уйти от трудной темы. — Ты мне лучше объясни, зачем ты прихватил с собой эту чертову коробку с наркотиком?

— Пожалел плоды своего упорного труда, — криво усмехнулся Фрэнк. — А в общем — на всякий случай, чтобы иметь хоть какой-то козырь против Мак-Реди. И вещественное доказательство его делишек.

— Не больно-то крупный у тебя козырь… Однако, к сожалению, пригодился — и так быстро.

— Я надеюсь, что он пока не причинит вреда Билли.

— Пока — нет… С него довольно сознания того, как ты сейчас мучаешься в неведении. Мак-Реди, как я понимаю, такой садист, что он причинит боль Билли только в твоем присутствии, именно тогда он словит кайф.

— Я не позволю ему этого сделать!

— Хорошо бы… Скажи-ка: а ты что же — собираешься жениться на Энни?

— Вроде бы да… Но меня так подкосило известие о гибели Линн…

— Мертвых не воротишь, Фрэнк. Нужно жить для живых, дружище.

— Так-то оно так… Но внутри появился такой барьер, что ли.

— Ничего — перепрыгнешь.

— А вот Билли — вдруг ему не понравится Энни? — озабоченно спросил Фрэнк.