Владимир Моргунов - Крутой сюжет 1994, № 01

Лифт остановился двумя или тремя этажами ниже, двери раскрываются, звук шагов, щелчок, гул. Кто-то вниз поехал. Я продолжаю упражняться в определении конфигурации верхнего ключа. Минут через десять мне удается найти нужный набор. Верхний замок отпирается плавно и без усилий. Ну, Стас, с посвящением в «домушники» тебя! С плоской отмычкой дело должно пойти быстрее. Как бы не так. На нижний замок у меня уходит в два раза больше времени. Я поминутно оглядываюсь, словно могу определить, наблюдает ли кто за мной в «глазок». Может, надо было эти самые «глазки» залепить? Ладно, если кто и позвонил уже по 02, то ждать осталось недолго.

Замок неожиданно щелкает, и дверь, на которую я слегка давил, распахивается в прихожую. Я врываюсь внутрь, захлопываю за собой дверь, прижимаюсь к ней спиной. А спина-то у меня мокрая. Что, если за мной все-таки выехали? Сигать с балкона по веревке вниз? Веревку я с собой прихватил, и еще кое-что…

Носовым платком протираю замки — на них я опирался руками. Потом извлекаю из-за пазухи тонкие перчатки из синтетики, туфли сбрасываю…

Обыск стараюсь делать не спеша, запоминая, как лежит та или иная вещь, как повернут ключ в замке того или иного ящика. Очень скоро я натыкаюсь на плоский прямоугольный чехол из зеленой пластмассы, в нем хозяин хранит документы. Паспорт: Болотин Виталий Петрович, 24 марта 1948 года. Женат, разведен. Диплом. Та-та-та… Фармацевт! Еще один диплом, полученный позже, это уж наверняка на заочном добывал образование. Экономический факультет. Справка, справка, выписка из трудовой книжки… Книжка сберегательная: весьма не густо. Да и обстановочка у него в квартире поскромнее, нежели у Крысина. О чем это говорит? Пока ни о чем. Женской одежды в шкафах нет. А квартира двухкомнатная, и дом этот — не кооперативный.

Телефон у Болотина богатый, с электронной памятью, с сенсорным набором. Трудно даже сказать, на сколько это тянет в рублях. Красноречивая деталь. И магнитофончик двухкассетный импортный, и костюмчик-тройка шерстяной бельгийский в шкафу — в глаза не бросается, никакой мишуры, но все дорогое, добротное. Виталий Петрович — бедный человек, поскольку дешевых вещей не покупает. Вон и мебель у него с первого взгляда совсем невидной кажется, старомодной, но ведь она из настоящего дерева, а не из клееной стружки и опилок.

Да, эту квартиру надо оборудовать микрофонами с особой любовью и тщательностью. В телефоне ковыряться не стоит — столь дорогую и тонкую вещь можно и попортить ненароком. А вот в коробочку, в розетку для подсоединения телефонного провода мы некую штучку вставим. А на чердаке поставим усилитель. Прием будет надежным и чистым, иначе грош цена мне как радиоинженеру.

Петриченко до этого я встречал месяца два назад. Он, как всегда собранный и сосредоточенный, летел куда-то, выдвинув вперед свою каменную челюсть. При его службе подобный имидж как нельзя кстати. А сейчас я Петриченко не узнавал. Он не выглядел человеком, испытывающим постоянную нехватку времени. Совсем наоборот — его движения и даже манера вести разговор приобрели некую замедленность, словно бы мне показывали прежнего Петриченко, отснятого «рапидом». Он вяло подал мне руку, а раньше его рукопожатие было скорее похоже на апперкот.

По этим коротким ударам я Петриченко хорошо знал. Года три назад я бросил заниматься каратэ, мы с Петриченко были в одной весовой категории — до 75 кг. Он пониже меня, но плотней. А руками-корягами своими кирпичи крушил в соревнованиях по разбиванию предметов — только пыль столбом стояла. Ладонь у него и сейчас шершавая, словно кора дерева.

— Здорово, Стас, — элегически произнес Петриченко.

— Привет, Пинкертон, — сказал я. — Жизнь в поиске, то бишь в сыске?

— Нет, — ответил он, как-то странно глядя на меня.

— Что значит — нет?

— Надоело все, — сказал он. — Ты что, для того меня позвал, чтобы на холоде держать? Давай-ка в «Шоколадницу» зайдем.

Он сразу заказал коньяк. — Надоело, я говорю. Надоело зарабатывать «бабки» для начальства. Надоело невиновных делать виноватыми и наоборот. Надоело пребывать постоянно в дерьме, рыться в отбросах. Вот, кстати. Лена с клиентом. Вон, у колонны. Узнала меня. Но, как говорится, ни тени смущения. Я ведь и раньше не мог ее достать. Да-да, даже эту шлюху.

Я осторожно повернул голову в том направлении, куда глядел Петриченко. Мужчина лет на двадцать старше компаньонки. Женщина одета со вкусом и в то же время с той простотой, которая возможна только при значительных средствах. Не в пример прочим дамам, одетым по-провинциальному кричаще. Да, не отрекомендуй мне только что Петриченко эту самую Лену, я бы решил, что профессор с молоденькой аспиранткой забежали мимоходом выпить по чашечке кофе, обсуждая тему ее диссертации.