Владимир Моргунов - Крутой сюжет 1994, № 01

Так что пора уходить, иначе эти парни испытают шок, увидела вдруг рядом с собой незнакомого пришельца. В три прыжка я достиг стены, перемахнул через нее, спрыгнул в густую высокую траву, и уже не заботясь о том, буду замечен или нет, спокойно пошел к автобусной остановке у развилки.

Все это серьезно, все это достаточно серьезно. В данном случае не женщина в халате с тибетским мотивом меня занимала, вернее, не только она. Парень, которого она ткнула толстой спицей в грудь, был одним из троих, поджидавших вечером Рындина возле его дома. Я не мог ошибиться, этого малого я «отключил» вторым по счету, успел рассмотреть, там светло было.

Понятно, это боевики. Проходят специальную подготовку, в том числе и психологическую. Весьма специальную. С привлечением профессиональной заклинательницы, читающей мантры. Впрочем, на месте этой женщины мог бы находиться и шаман с бубном. Или древняя деревенская старушка, читающая заговор. Если уж зубную боль заговаривали, то такой пустяк, как удар толстой вязальной спицей, вообще внимания не заслуживает. В мантрах практически весь эффект достигается за счет ритма, тембра и чередования звуков. Как, собственно, в камланиях и заговорах. Язык, на котором произносится заклинание, в любом случае не играет главную роль.

Зато боевики остаются боевиками. Но ведь какая-то охрана у этой «Рицы» должна быть? И еще омоновец Володя в охране Гладышева. Еще несколько человек? Об этой спецгруппе никто не знал? Нет, те, кому положено, знали. Стоило Рындину немного пошуметь, как ему нанесли визит. В первый раз его, естественно, убивать не собирались, целью было демонстративное запугивание на глазах у прохожих и соседей. А потом, когда он не одумался, его убрали. Похоже, что существует связь между первым нападением на Рындина, его убийством, этим охраняемым коттеджем и женщиной в халате с тибетской вышивкой.

Я сидел у окошка в автобусе, ехавшем в город, смотрел на убранные поля с желтоватой стерней, на одинокое дерево, видневшееся вдалеке, почти на линии горизонта. И вдруг — словно вспышка иного, нездешнего света, словно кадр из какого-то старого фильма мелькнул в сознании. Что же привиделось мне? Поселок, окраина, домики окружают небольшую асфальтированную площадку, возле которой стоит столб с жестяной табличкой на нем. Автобусная остановка? Где это? Я был там когда-то? Конечно, нет. Попытаемся взглянуть на табличку, что там написано? Буквы не хотят складываться в читаемые слова, так бывает во сне, навыки чтения и письма в подсознание не заложены. Но ведь это совсем не сон. Что ж, тогда пройдем дальше, вон в ту улочку, что выходит к автобусной остановке. Панорама послушно сдвинулась, домики, что были впереди, оказались сбоку. И тут, без всякого внутреннего усилия с моей стороны появился дом с красной черепичной крышей. Он так быстро надвинулся на меня, что не оставалось сомнений — этот дом с чем-то связан. Или с кем-то. Я видел его до мельчайших деталей, до трещинок на пожелтевшей стене, до потеков краски на стальных, зеленого цвета воротах. Ворота новые, прочные, а дом староват. Штукатурка в трещинах. Почтовый ящик синего цвета. Номер! Я отчетливо различаю номер дома — сорок восемь. Но где же этот дом стоит, на какой улице? Видение стало рассеиваться, опять почему-то появился дорожный указатель «село Коренное — 5 км». Этот указатель как-то связан с домом номер сорок восемь неизвестно на какой улице?

Вечером я позвонил жене Рындина. Вдове Рындина. Уже тринадцать дней, как вдове. Я спросил ее, где живут родители покойного мужа. Вопрос мог показаться ей странным, она могла насторожиться, заподозрить меня в чем угодно. Но вдова не стала спрашивать меня ни о чем. Она просто сказала бесконечно усталым, хрипловатым голосом:

— Это здесь недалеко. Километров пятнадцать-двадцать от города. Село Коренное. Улица Короленко, сорок восемь.

— Спасибо, — только и смог сказать я.

В Коренное я поехал назавтра, во второй половине дня. Автобус миновал развилку с дорожным указателем, потом пересек неширокий лесок, поехал по дороге через поле. Обочина дороги усеяна соломой, слева далеко на горизонте словно мираж, маячили башни многоэтажек.

Село спряталось в низине среди степи. Остановка автобуса оказалась точно такой, какой я «увидел» ее вчера, возвращаясь из Дубков в город. Странная деталь — на табличке в самом деле практически ничего нельзя было прочесть, разве что пытаться по оставшимся буквам догадываться, что там было написано раньше. Не прошло и пяти минут, как я стоял перед зелеными воротами с синим почтовым ящиком.