Уоррен Мерфи - Крутой сюжет 1994, № 02

— Я видел Фелтона всего минуту. Я был выброшен из его апартаментов. Этот проклятый крюк зацепился за кушетку, и он с двумя верзилами оказался на мне раньше, чем я успел сообразить, что к чему. Одного из них я, кажется, прикончил.

Ремо увидел, как крюк поднялся. Он был готов к этому, но крюк снова опустился на кровать.

— Эти верзилы вышли из стен. Присматривай за стенами, они, оказывается, обитаемы. Они расползаются в разные стороны. Прежде, чем верзилы появились, я прижал Фелтона к окну, выходящему на террасу. Он был напуган, но недостаточно, чтобы заговорить. Прибегни к наркотикам, я не думаю, что он расколется от боли. Фелтон профессионал. Он миллионер сейчас и использует это, как прикрытие. У него одно-единственное увлечение. Это его дочь Синти. Она учится в Бриарклиффе, в отличном колледже в Пенсильвании. Сомневаюсь, что она что-то знает о делишках своего отца. Я не знаю, как ты можешь использовать ее, но это его слабое место. Может быть тебе удастся расколоть его с ее помощью.

Крюк чуть шевельнулся, но слабо. Потом снова замер.

— Кажется, я не очень хорошо поработал. Я знал, что нам никогда не добраться до Максвелла. Недостаточно фактов. Это брешь в нашем деле. Может быть, тебе удастся. Я не знаю, как, но попробуй то, чего не сделал я. Я пытался подобраться к нему напрямую и стал всего лишь очередной жертвой. Удачи тебе, Ремо.

Ремо повернулся и пошел прочь.

— Куда ты идешь? — прошипел Мак Клири. — Ты должен кое-что закончить.

— Нет, — ответил Ремо.

— Бога ради, Ремо, ты должен. Я не могу двигаться, я напичкан наркотиками. Мне их дают постоянно. Я не могу сам, Ремо! У тебя хорошая идея. Стоит лишь нажать на ребро… Ремо!

Но дверь в 411-ю палату госпиталя Восточною Гудзона закрылась, оставив за собой лишь слабые звуки крюка, царапающего по гипсу.

Ремо сидел в баре уже второй час. Дежурная из регистратуры пробормотала что-то о муже, допила свой виски и ушла. Он был единственным пьющим. Бармен доливал его стакан каждый раз, когда Ремо кивал головой. Он потратил на выпивку уже достаточно денег. В баре было темно и душно.

Госпиталь находился в десяти кварталах отсюда. Это было неподходящее место для остановки, как его учили, и это было неподходящее занятие. Но он был здесь и пил, и будет пить, пока не купит бутылку и не принесет ее в отель, где продолжит пить.

Ремо кивнул, и стакан наполнился двойной порцией канадского виски. Он даже не зарегистрировался в отеле. Он будет пить, пока не сможет ни о чем думать и потом несомненно угодит за решетку, где «Кью» найдет его и прикончит.

Они умеют делать это быстро, так же быстро, как электрический стул, может быть, даже быстрее. Потом он предстанет перед высшим судом, и, может быть, Бог простит его душу. Ремо кивнул, и стакан наполнился снова. Светящийся циферблат настенных часов показал час дня, а может быть, это был час ночи? На улице светило солнце, слишком яркое солнце. Люди веселились. Это были живые люди. А виски был хорошим. Он делал свое дело.

— Виски, — пробормотал Ремо, — может содержать без привкуса небольшое количество цианистого калия, любое количество мышьяка и других ядов.

— Что, сэр? — спросил бармен.

— Химические яды, — сказал Ремо.

Бармен, чьи жирные седеющие волосы выдавали примесь итальянской крови, сказал:

— Нет, это хорошая марка. Мы не разбавляем ее. Вы пьете лучший виски.

Ремо поднял стакан.

— За все самое лучшее. За Чжиуна.

— За что, сэр?

— Возьми деньги, — Ремо махнул в сторону пачки банкнот, лежавшей рядом с ним на стойке.

Бармен отсчитал несколько банкнот. Он так никогда и не узнает, что это были деньги «Кью».

— Еще виски.

— Вы еще не выпили это.

— Я выпью. Шевелись… Шевелись. Шевелись! — Может быть, убить бармена, и тогда он будет в безопасности в тюрьме. Может быть, он будет жить. Жить. Жить. Но тюремные стены не остановят «Кью». О, нет. Только не их. Он будет угрожать безопасности, которая для них превыше всего.

У бармена было дьявольски итальянское лицо. Итальянцы: они пристрастны к преступлениям, и потому их нет среди членов «Кью». Преступные синдикаты большей частью состояли из сицилийцев, народа, которому пришлось пережить многочисленных иностранных оккупантов. Итальянская преступность носила дерзкий характер. Другими словами, это в их крови. Ремо помнил лекцию почти слово в слово. Он многое помнил. Стакан снова наполнился.

— Минуту, — сказал он, схватив бармена за руку. — Это было сделано очень неважно. — Он хлопнул по руке бармена, из которой вывалились три мокрые банкноты. — Ты зря не вытираешь стойку, видишь, банкноты промокли и слиплись. Держи ее сухой. В этом весь секрет. С сухими банкнотами легче манипулировать. Вот смотри.