Эрик Ластбадер - Крутой сюжет 1995, № 1

Это был лист японской рисовой бумаги, очень дорогой. Николас осторожно взял его. В центре листа чернилами был нарисован символ из девяти маленьких алмазов, заключенных в большой круг. Внутри круга была древняя японская идеограмма комусо.

— Ну? — нетерпеливо спросил Томкин. — Вы знаете, что это такое?

— Скажите, откуда это у вас. — Николас посмотрел в холодные глаза Томкина.

— Пришло по почте. Сначала я думал, что кто-то меня разыгрывает, но теперь… — Он пожал плечами. — Что это значит?

— Это герб, — просто сказал Николас. Он протянул листок Томкину, но тот не взял его, и Николас положил листок на сиденье. — Герб школы ниндзя. — Прежде, чем Николас снова успел открыть рог, Томкин уже обращался к синему костюму.

— Фрэнк, мне нужно в башню.

Фрэнк кивнул и что-то буркнул водителю. Лимузин повернул за угол и направился на восток. Когда они подъехали к Парк Авеню, то свернули налево, двигаясь к северу.

Сидя с Николасом, Томкин рассматривал листок рисовой бумаги так, будто в нем заключался смысл всей его жизни.

Примерно в то же время Винсент работал в комнате для вскрытия трупов. Он не был на дежурстве, когда привезли трупы Терри и Элин прошлой ночью, но тут же прибыл по звонку. Винсент не верил в случившееся и хотел убедиться сам, боясь ошибки. Они были мертвы. Вернувшись домой, Винсент провел неспокойную ночь.

На следующее утро Винсент снова был в морге. Он остановился перед металлическими дверями, ведущими в комнату для вскрытия. Он знал, что там лежит его друг Терри Танака, следующей будет Элин. Стоя в нерешительности, он думал о том, действительно ли хочет войти в эти двери. В его голосе пронеслись воспоминания, как они вместе с Терри мечтали о возвращении в Японию, и вот смерть разрушила их мечты. Винсент не мог понять, как такое могло случиться с Терри, наверное, ради этого он и пришел сюда, хотя ему было очень тяжело.

Лимузин вынырнул из потока и остановился возле мостовой. Фрэнк вышел первым и открыл для них заднюю дверцу.

Они находились в районе новостроек, который был расположен несколько в стороне от главных улиц. Вокруг виднелись громады нескольких строящихся домов, они были в лесах. Возле одного из них стояла огромная бетономешалка, работал кран.

Фрэнк повел их внутрь одного из строений, через огромный вестибюль и длинный коридор, где запах свежей краски сразу ударил им в ноздри.

На лифте они поднялись на верхний этаж, там их встретил коренастый детина. Молча они пошли по широкому коридору.

Потолок и стены были покрашены в нежно-голубой цвет. Справа вся наружная стена от самого пола до потолка была сделана из стекла. Отсюда открывался великолепный вид Манхэттена на запад и юг. По другой стене располагался ряд деревянных дверей, за которыми находились отдельные кабинеты. Здесь было так же жарко и душно, как и на улице. От яркого летнего солнца было невозможно укрыться.

Томкин остановился перед металлической дверью и оглянулся, поднимая руку, будто собирался запеть арию.

— Ты видишь то же, что и я, Николас? — Он посмотрел в глаза Николаса. — Я могу называть тебя так. — Это не было вопросом, и он продолжал. — Знаешь, ведь я понятия не имею, сколько у меня денег. Конечно, я мог бы нанять целый штат, чтобы подсчитать их. Но все равно, сумма будет такой большой, что и подумать страшно. — На его лице появились капельки пота. — В мире нет ничего, что я не мог купить, если бы захотел. Ты веришь мне? — Его голос стал резким, на лбу обозначилась синяя жилка. — Да, я могу купить все, что ты видишь отсюда, но хочу только одного — чтобы у Юстины было все самое лучшее, чтобы оно было у обеих моих дочерей. У Юстины проблемы во взаимоотношениях с мужчинами, а Гельда развелась со своим четвертым мужем и снова запила. Мне приходится вмешиваться в их жизнь.

— Юстина, кажется, вовсе не нуждается в ваших заботах, — сказал Николас.

— У нее нет выбора, — рявкнул Томкин. — Я все еще ее отец, чтобы она ни говорила другим. Я люблю ее. Люблю их обеих. Все мы срываемся так или иначе, но их проблемы волнуют меня, как ничто другое.

— Послушайте, мистер Томкин…

— Не заводись, Николас. — Он выплевывал слова, как будто они жгли ему рот. — Конечно, ей не понравилось, когда я вмешался в ее жизнь два года назад. Но что она знает о моей жизни? — Он покачал головой. — Она повсюду таскалась с этим ублюдком Крисом, будто он Бог.

— Она говорила мне… — начал Николас.

— А она говорила тебе о том, что он педераст? О том, что он любил мужчин больше, чем женщин? О его причудах? О том, что он связывал ее и бил, прежде чем положить в постель? Рассказывала она тебе что-нибудь из этого? — Его лицо побагровело от стыда и злобы.