Жорж Сименон - Крутой сюжет 1993, № 1

— Ах, ты, мерзавец! — громко заорал он. — Ну, погоди, если я доберусь…

Ему не удалось закончить фразу. Краешком глаза он уловил какое-то движение, но было уже поздно. Мощный удар болванки сбил его с ног. Опускаясь на колени, он с трудом повернул голову. Сквозь кровавый туман он едва различил фигуру человека, нечетко вырисовывались контуры белого пятна на том месте, где должно быть его лицо.

Ощутив приближение второго удара, он едва успел уклониться в сторону. Удар пришелся по плечу, чуть задев голову. Охваченный яростью, он попытался встать на ноги. «Или подняться самому, или сбить с ног этого негодяя, — стучало у него в висках. — Неважно, кто он, добраться бы до горла».

Баеру не удалось ни то, ни другое. Бандит поддел ногой ворох бумаги, и дверь за ним захлопнулась. Он ушел.

Какое-то время Баер не мог прийти в себя. Он лежал на полу, страдая от боли. «Это будет мне уроком, — подумал Баер. — Научит меня, входя в комнату, оглядываться. Об этом знает каждый желторотый новичок».

Он подполз к столу, собрав силы, подтянулся и шлепнулся грудью на крышку стола. Шаря руками в поисках телефона, нечаянно сбил с него трубку.

И несмотря на невеселую ситуацию, в которую попал, Баер вдруг неожиданно расхохотался. Хоть убей, он не мог вспомнить номер телефона Тима Корригэна.

Ярко-красного цвета «сандерберд» с откидным верхом припарковался перед домом, в котором Корригэн коротал свою холостяцкую жизнь.

«Викторина Донахью», — усмехнулся Корригэн, уткнувшись носом служебной «сороковки» в задний бампер «сандерберда». Викки вышла из машины и встретила Корригэна на тротуаре.

— Эй, привет! — Она послала ему навстречу свою обворожительную улыбку. Легкий ветерок трогал ее платье, по фасону которого можно было судить о стоимости.

— Или у вас говорят: «Весь добрый день к Вашим услугам». А, капитан Корригэн?

— Это зависит от времени дня, мисс Донахью. Что привело вас сюда, в эту часть города? Это ведь довольно далеко от поместий Лонг Айленда.

— Вы считаете меня бесполезной куклой? — она надула свои влажные красные губки.

Глаз Корригэна скользнул по фигуре Викторины.

— Я бы не сказал, что вы ни на что не годитесь.

Она вложила свою руку в его ладонь.

— Ну, тогда ты сказал более, чем достаточно. Я люблю лесть, если она исходит от настоящего мужчины, а не от плоских сопляков, как Джейсон, с которым я выросла. Ей-богу!

Она потрогала его крепкие, как камень, бицепсы.

— Если это не просто видимость, создаваемая некоторыми неудачниками, накачивающими себя штангой.

— Ты искушаешь меня в желании предложить это проверить, — сказал Корригэн. — Ты — редкая красотка.

— А ты никогда не поддаешься искушению?

— Нет, — ответил Корригэн, — если я на службе.

— А, все равно, — махнула рукой Викки Донахью, — я могу это сделать прямо сейчас.

— Что сделать?

— Проверить.

Корригэн открыл входную дверь и посторонился, пропуская ее.

— Я думаю, тебе интересно, чем занимается полицейский в свободное от работы время, — улыбнулся Корригэн.

— А у тебя и мозги есть.

— Они у меня с рождения, — ответил он скромно.

Они вошли в лифт. Корригэн нажал на кнопку.

— Ну вот, — сказала Викки, — мне все же интересно, что с моим папашей. Папа — это «События в мире» и наоборот; я не хочу, чтобы что-то случилось с кем-нибудь из них.

— Конечно.

Наметанным взглядом девушка окинула жилище холостяка. Мебель отличалась надежностью, как и ее хозяин. Над воображаемым камином висел стеллаж с коллекцией оружия — его хобби. Камин всегда вызывал у Корригэна ностальгию, он любил камин, но закон об аренде многоквартирных зданий запрещал его иметь. Портативный телевизор, стереопроигрыватель, коротковолновое радио — все расставлено в настенных нишах, а среди этого — маленький встроенный бар. Кабинет был заставлен сувенирами, напоминающими о корейской войне. Тут же лежал кусочек шрапнели, выбившей ему глаз.

— Мне здесь нравится, — сказала Викки.

— Садись. Что будешь пить?

— Все равно. Но если у тебя есть шотландское виски, налей.

Он вышел в кухню за льдом. Когда вытряхивал кубики из формы, наблюдал за Викки через дверной проем. Она стояла у стереопроигрывателя, просматривая его коллекцию пластинок, в которой было все — от блюзов до Моцарта.

Его интересовало, насколько истинной была ее забота об отце. Викки жила в мире, принадлежавшем Донахью. Корригэн сомневался в ее способности предполагать, что этот мир может быть разрушен.