Жорж Сименон: Крутой сюжет 1993, № 1

— На них приходится среда?

— 16-ое.

— В таком случае, как и во все среды, я ходил в кинотеатр Святого Павла на улице Сент-Антуан.

— С женой?

— Да.

— А в остальные дни?

— В субботу после полудня Фернанда уехала.

— Куда она направилась?

— В Конкарно.

— Отъезд планировался заранее?

— Ее немощная мать живет с дочерью и зятем в Конкарно. В субботу утром мы получили телеграмму от ее сестры Луизы, что мать тяжело больна, и Фернанда уехала с первым же поездом.

— Не позвонив?

— У них нет телефона.

— Мать была плоха?

— Она оказалась в полном здравии. Луиза телеграмму не посылала.

— Тогда кто же?

— Мы не знаем.

— А раньше вас не разыгрывали?

— Никогда!

— Когда вернулась ваша жена?

— Во вторник. Пару дней отдохнула среди своих…

— А чем вы занимались в это время?

— Я работал.

— Сосед показывает, что все воскресенье из вашей трубы валил густой дым.

— Возможно. Было холодно. Это была правда. В воскресенье и понедельник резко похолодало, и в пригороде отмечались сильные заморозки.

— Во что вы были одеты в субботу вечером?

— В то же, что и каждый день.

— После закрытия никто к вам не приходил?

— Никто, только один заказчик забрал свою книгу. Дать вам его имя и адрес?

Это был человек известный, член «Ста библиотек».

— Ваша консьержка мадам Салазар слышала, как в тот вечер около девяти часов хлопнула ваша дверь. Несколько человек оживленно беседовали.

— Возможно, эти люди разговаривали на тротуаре, но не у меня. Весьма вероятно, что, если они были возбуждены, как считает мадам Салазар, они могли стучать в витрину.

— Сколько у вас костюмов?

— Поскольку у меня только одно тело и одна голова, у меня один костюм и одна шляпа, а также старые брюки и свитер, в которых я работаю. Ему показали темно-синий костюм, обнаруженный в шкафу в спальне.

— Этот?

— Это не мой.

— Как же он оказался у вас?

— Я никогда его не видел. Кто-то подложил его в мое отсутствие. Вот уже шесть часов как я здесь.

— Пожалуйста, наденьте пиджак.

Он оказался впору.

— Вы видите эти пятна, напоминающие ржавчину? Это кровь, как показала экспертиза, человеческая кровь. Ее безуспешно пытались смыть.

— Эта одежда мне не знакома. — Мадам Роже, торгующая зонтами, показывает, что часто видела вас в синем, особенно по средам, когда вы ходили в кино.

— У меня был синий костюм, но вот уже два месяца, как я его выбросил.

После этого первого допроса Мегрэ был хмур. У него состоялся долгий разговор с судьей Доссеном, после чего они вместе отправились к прокурору.

Только тот мог дать санкцию на арест.

— Эксперты единодушны? В остальном, Мегрэ, дело за вами. Вперед! Этого малого оставлять на свободе нельзя.

На следующий день месье Лиотард вышел из тени и с тех пор преследовал Мегрэ как сварливый ворчун.

Среди газетных подзаголовков был один, свидетельствовавший о небольшом успехе.

ЧЕМОДАН-ФАНТОМ.

Молодой Лапуант утверждал, что, когда он посетил переплетчика под видом работника санитарной службы, в мастерской под столом он видел красновато-коричневый чемодан.

— Это был обычный, потертый чемодан. Я задел его невзначай и опрокинул. Извинившись за свою оплошность, я бросился его поднимать и почувствовал, что он неестественно тяжел.

Однако в пять часов пополудни, когда Люка явился с обыском, его уже не было. Точнее, чемодан был, такой же коричневый, такой же потертый, но, как утверждал Лапуант, совсем не тот.

— Это чемодан, с которым я ездила в Конкарно, — сказала Фернанда. — У нас никогда не было другого. Да мы и не путешествуем, если так можно выразиться.

Лапуант упорствовал, клялся, что это другой чемодан, что тот был светлее и ручка у него была подвязана веревкой.

— Если бы мне нужно было отремонтировать чемодан, — возражал Стювель, — я бы не стал это делать с помощью веревки. Не забывайте, что я переплетчик, и моя профессия — работать с кожей.

Тем временем Лиотард настойчиво собирал отзывы библиофилов, из которых следовало, что Стювель один из лучших, может быть, даже самый лучший переплетчик в Париже, и именно ему коллекционеры доверяли тонкие работы, особенно по восстановлению старинных переплетов.

Все сходились во мнении, что он был человеком спокойным, проведшим практически почти всю свою жизнь в мастерской, и что полиция напрасно ворошит его прошлое.

То же самое и с Фернандой. Он знал ее, когда она еще «утюжила» тротуары, и вытащил ее оттуда. Но с тех, теперь уже давних пор Фернанду не в чем упрекнуть.