Александр Тамоников - Агент из подземелья

Летом сорок четвертого в составе своей команды пробивался на запад из советского окружения. Со слов очевидцев тех событий, проявил мужество и стойкость.

Семьи на данный момент нет. В тридцать девятом году, проживая в городе Бремене, сочетался браком с некой Генриеттой Шиндлер, но не прошло и года, как супруга умерла при родах. Спасти ребенка тоже не удалось.

Через несколько месяцев Коффман навсегда покинул Бремен, сменил сферу деятельности. Замечаний по службе нет, выпивает в меру, проживает в арендованной квартире на Бихтерштрассе. Хозяйка – молодая вдова Эрика Зауэр, с которой он поддерживает интимные отношения и практически это не скрывает. Подобные вольности офицерским кодексом чести не поощряются. Но кого это сейчас волнует?

Отто Беккер – тоже гауптман, кавалер Железного креста, отличился на Восточном фронте. Тридцать четыре года, уроженец Штутгарта, где год назад скончалась его мать, Эльза Беккер.

Убежденный холостяк, никогда не был женат, считает, что семья – это развлечение для мирного времени.

В военной разведке с тридцать восьмого года. Служба в Чехословакии, в Силезии. В сорок втором и сорок третьем годах трудился в разведывательном отделе группы армий «Юг», вел работу среди крымских татар и представителей горных кавказских народов. Впоследствии занимался техническим обеспечением контрразведывательной деятельности.

Получил ранение на Северном Кавказе, от которого остался шрам на левой скуле. Подвержен приступам мигрени, с которыми стоически справляется. После ранения переведен на Западный фронт. Имеет поощрение от командования за участие в Арденнской операции, где немецкие войска нанесли поражение союзникам, сковали их основные силы и задержали наступление на шесть недель. Четыре недели назад переведен в Майнсдорф, усилил местную группу разведки и контрразведки.

Претензий по службе нет, вольностей не допускает. Много работает, практически не имеет времени для отдыха.

Проживает в многоквартирном доме на улице Нойхаузер, что в трех шагах от центральной Карлштрассе. Эта квартира пустовала, вселение происходило с согласия регистрационно-хозяйственной службы.

В Майнсдорфе также проживает его сестра, одинокая женщина, но видятся они редко. У нее свое жилье.

Беккер – человек замкнутый, в подозрительных связях не замечен, может после работы пропустить пару кружек пива.

С фотографии смотрел мрачноватый субъект с тонким аристократическим лицом и въедливыми глазами.

Фон Райхенбах задержал взгляд на последнем снимке, закрыл папку, исподлобья глянул на Охмана и заявил:

– Присаживайтесь, Георг, не маячьте над душой, это неприятно. Словно тень отца Гамлета давит. – Штандартенфюрер дождался, пока Охман присядет, и спросил: – Вы уверены, что наш Колдун – один из этой троицы?

– Не уверен, штандартенфюрер, – не стал юлить Охман. – Но все остальные в нашей группе – точно нет. У этих, по крайней мере, есть возможность. Другие офицеры контролируются, у троих – семьи, остальные проживают в общежитии и всегда на виду. У них отсутствует даже теоретическая возможность получить сведения о нашей агентуре.

– Фигуранты контактируют с майором Кольбом?

– Напрямую по службе – нет. Но могут общаться где угодно. В столовой, в коридоре во время перекура, на улице. С майором Кольбом мы беседу не проводили. Это могло бы насторожить фигурантов.

– Ваши привлеченные люди долго работали по этой троице. Уверены, что им удалось сохранить секретность? Учтите, если наша фигура что-то заподозрит и насторожится…

– Работало гестапо, штандартенфюрер. Эти парни знают, как блюсти секретность, уверяю вас. Обычная кадровая проверка. Они периодически проводятся.

– Что сами думаете об этих троих?

– Признаюсь честно, не имею оснований их подозревать. Работники добросовестные. Мелкие грешки… но у кого их нет? Близко с ними незнаком, отношения только служебные, о личных делах не говорили. Хотите спросить, кого из них я считаю врагом? Это трудный вопрос, герр штандартенфюрер. Если откровенно, то нахожусь в замешательстве. За все годы моей службы ничего подобного не случалось. Мне не приходилось выявлять вражеского агента в собственных рядах.

– Не забывайте, что все эти биографии могут оказаться искусно сфабрикованной липой. Многие архивы по заграничной работе пребывают в плачевном состоянии. В структурах Германии – неразбериха, особенно в последнее время. Кадровые и учетные службы работают из рук вон плохо, и это даже не их вина. Вы понимаете, что я хочу сказать. Войска отступают второй год, документы теряются. Их могли сфабриковать, заменить одну личность другой. Советская разведка, к сожалению, на этом поднаторела. Она уже не тот беспомощный ребенок, что несколько лет назад. Изучите, насколько такое возможно, прошлое этих людей, сделайте соответствующие запросы, телефонные звонки. Малейшие нестыковки или несоответствия могут дать пищу для размышлений.