Александр Тамоников - Агент из подземелья

– Входите, герр Коффман, – сказала докторша, снимая марлевую повязку. – Вы неважно выглядите. Даже не знаю, что с вами делать.

Алексей взгромоздился в кресло, с ненавистью уставился на бормашину, пока молчащую. Медсестра гремела склянками за стенкой.

– Открывайте рот, посмотрим на ваш внутренний мир, – громко сказала докторша.

– Вам надо уехать, Клара, – пробормотал Уваров. – В городе лютуют гестапо и СС. Это последняя чистка, но она самая безжалостная. Советую вам просто пропасть. В наше время это может сойти с рук. Вас никто не станет искать, не такая уж вы важная персона. Нужно только позаботиться о рации.

– Мартин, у вас начинается паранойя. – Фрау Циммер тоже понизила голос. – О чем вы говорите? Я провалюсь только вместе с вами. Кто еще знает, что я не совсем та, за кого себя выдаю? Не исключено, конечно, что машина с пеленгатором встанет в нашем переулке, а я не буду об этом знать. Но вы же меня предупредите, не так ли?

– Клара, я не волшебник.

– Перестаньте, Мартин. Мы вчера связались с центром. Ваше сообщение там принято, но нужны уточнения и дополнительные сведения. Кто будет отправлять их?

– У меня их нет. Пока, во всяком случае. Ума не приложу, где все это взять. Я сам отправлю шифровку в центр.

– Нет! – отрезала Клара. – Каждый должен заниматься своим делом. Спасаться бегством, оставлять вас на произвол судьбы в мои обязанности не входит. Так что зря вы сюда пришли, Мартин. Зубы у вас в порядке, уходите, не доводите до греха.

– Русские в восьмидесяти километрах от «Лагеря дождевого червя», – сказал Охман, вяло перебирая на столе канцелярские принадлежности. – Если выйти на открытое пространство, то можно услышать звуки отдаленной канонады.

– Не надо выходить на открытое пространство, штурмбаннфюрер, – заявил Уваров. – Мы должны с честью выполнять свой долг. Бог нам поможет. Ну и вся мощь нашей армии, конечно же.

– Впечатлен вашим оптимизмом и верой в лучшее. Да, сомнений нет, Мозерскую линию им не пройти. Ничего подобного в истории фортификационных сооружений еще не было. Это неприступная крепость. Вчера подошла последняя резервная дивизия ваффен-СС, которую выделил сам рейхсфюрер. Ее части рассредоточиваются на позициях от Мозера до Витца.

«Лишь бы Айзевице не укрепили», – подумал Алексей.

– Моральное состояние наших войск вызывает опасения, – продолжал Охман. – До полного разложения еще не дошло, но уже поступают звоночки из управления полевой жандармерии. Резко выросло число дезертиров. Солдаты покидают позиции, переодеваются в штатское, пытаются уйти на запад по лесам или используют случайный транспорт. Приказ расстреливать на месте пока еще сдерживает массовый отток военнослужащих. Но командование уже разбавляет части вермахта солдатами ваффен-СС, боевой дух которых всегда на высоте. Позади укреплений оборудуются позиции для подразделений усиления с пулеметами. Знаете, у русских в начале войны была полезная традиция. Позади своих частей они размещали так называемые заградительные отряды. Когда солдаты пускались в бегство, по ним били пулеметы. Этот метод оказался очень действенным.

– Да, я что-то об этом слышал. Мне кажется, что не будет зазорным перенимать все лучшее у нашего противника.

– Вы закончили свои дела в школе? – сменил тему Охман.

– Закончил, штурмбаннфюрер. – Уваров замялся. – Мне казалось, я исправил все, что натворил Кромберг. Однако в связи с открывшимися обстоятельствами…

– Вы имеете в виду пропавшего Беккера? – Охман поморщился. – Согласен, Коффман, все перепуталось. В связи с открывшимися обстоятельствами работа Кромберга могла и не носить подрывной характер. – Штурмбаннфюрер задумался.

Уваров терпеливо ждал.

– Кстати, забыл вам сказать, – встрепенулся Охман. – Разложение в нашей армии коснулось не только рядового, но и старшего офицерского состава. Сегодня ночью был арестован некий тип по фамилии Прейслер. Он нес службу по линии инженерного управления и имел отношение к фортификационным работам на Мозерской линии. Его раскрыли случайно. Рядовой сотрудник инженерного бюро, оставшийся на дежурстве, видел, как Прейслер извлекал из сейфа секретные документы и работал с ними, причем весьма странно, бегло прочитывал, делал выписки. Сотрудник сперва сомневался, думал, будто что-то неправильно понял, потом все-таки доложил о случившемся по инстанции. Прейслера взяли. Он раскололся на первом же допросе, признался, что продался английской разведке, каялся, умолял отнестись к нему снисходительно.