Александр Тамоников - Агент из подземелья

– Да что произошло, штурмбаннфюрер? Где Беккер? Он жив? Или это является государственной тайной?

– Все мы хотели бы знать, где находится Беккер, – заявил штурмбаннфюрер. – Последний раз его видели вчера выходящим из управления. Соседка по дому подтвердила, что он вернулся в квартиру. Она столкнулась с ним в проходном дворе, они обменялись приветствиями. Другие жильцы пожимают плечами. Беккер явно вернулся, а потом ушел. Мужчина, возвращавшийся со смены на железнодорожном вокзале, уверен, что в его окне после полуночи горел свет. Пропали документы, верхняя одежда, включая мундир, кожаная сумка, нательное белье, носки, а также предметы личной гигиены – бритвенные принадлежности, зубная щетка. Все указывает на то, что вечером Беккер, возможно, отсутствовал, потом вернулся, собрал свои вещи и исчез. Обстановка в квартире говорит о поспешных сборах. Беккер не собирался оставлять после себя порядок. Входная дверь до прихода наших людей была заперта на ключ.

– Это звучит очень странно, штурмбаннфюрер. Что это значит? Вы хотите сказать, что наш коллега сбежал? Но зачем? Он исправно выполнял свои обязанности, верил в нашу победу, не имел никаких причин… – Уваров осекся.

Охман одарил его недобрым взглядом и отвернулся.

У Алексея имелись все основания себя поздравить. Он пробрался в квартиру Беккера незамеченным, а свет включил намеренно. Почему жилец не может этого сделать?

– Подождите, кажется, я догадался, – пробормотал Уваров. – Вы намекаете, что гауптман Отто Беккер и есть тот самый советский шпион с позывным «Колдун»? Считаете, что он намеренно подставил Кромберга, чем избавил себя от подозрений?

– Вы не настолько безнадежны, Коффман, – сыронизировал Охман. – Есть еще проблески ума. Это одно из предположений. Шпион выполнил свою задачу и пустился в бега.

– Невероятно, штурмбаннфюрер! – Алексей изобразил расстроенный вид. – То Кромберг, то Беккер. Подождите… – Он сделал вид, что задумался. – Если откровенно, штурмбанфюрер, то причастность Беккера к деятельности русской разведки еще не доказана. Мы не можем огульно обвинять человека. Если это он, то куда мог сбежать? К русским не прорвется, пусть даже какое-то время сможет пользоваться своими служебными документами. До них больше ста километров. Он далеко не ушел, где-то прячется, залег на дно. Надо немедленно заняться поисками, подключить все службы, лучших сыщиков!

– Неужели? – Охман усмехнулся. – Лучшие сыщики уже подключены, работают все подразделения, включая армейские структуры. Если Беккер шпион и мы не сможем его схватить, то грош нам цена. Все, что мы должны сделать, – это дружно застрелиться. Вы готовы пустить себе пулю в лоб, Коффман?

«Всегда готов!» – чуть не сорвалось с языка Алексея, но вопрос был риторический.

– Будем надеяться, что Беккер все же вернется и внятно объяснит причины своего отсутствия, – проговорил Охман. – Обвинять его в работе на врага пока рано. В этой связи мы не будем брать его сестру Тельму. Ограничимся наблюдением за ее домом. Странное дело. Пускаясь в бега, Беккер не мог не догадываться, что мы подвергнем его сестру аресту и допросам.

– Мы ничего не знаем о степени его привязанности к сестре, – осторожно заметил Алексей. – Он редко упоминал ее имя, возможно, пожертвовал ею в угоду своей шпионской деятельности. Если честно, Беккер – темная лошадка. Он никогда не откровенничает, не рассказывает о себе, сдержан и молчалив.

– Ладно, идите, работайте, – отмахнулся Охман. – Будем тешить себя надеждой на то, что все образуется и наш коллега к нам вернется.

Завертелись механизмы сыскной и карательной машины. К работе подключались тайные информаторы. Наличие под боком наступающей Красной армии особой роли не играло. Структуры рейха выполняли свою работу точно так же, как и пять лет назад, невозмутимо, с профессиональной дотошностью. Красная армия – забота военных, а у спецслужб есть свои задачи. Так будет до самого конца, пока в город не войдут танки со звездами на башнях.

К вечеру гестапо нанесло еще один удар по остаткам городского подполья. Доносы информаторов сослужили свою службу. В шесть часов вечера сотрудники тайной полиции ворвались в дом Зигмунда Шпеера. Он только вернулся с работы, мылся из тазика в ванной комнате. Его супруга Эльза открыла дверь, гестаповцы оттолкнули ее, ворвались внутрь. Заплакали испуганные дети.

В ванную комнату незваные гости ворвались в последнюю очередь. Когда они выбили дверь, запертую на задвижку, подпольщика в помещении уже не было. Болталась на ветру распахнутая оконная рама.