Виталий Останин - Функция

Охотник, доминировавший во мне все эти четыре дня, провел определенную аналитическую работу и сформулировал безжалостные выводы. Поражение, вот как они звучали. Я проиграл. Но, что гораздо хуже, сдался.

Самым малодушным образом признал превосходство обстоятельств и перестал с ними бороться. Не находя больше поводов для продолжения бессмысленной возни. Теперь я куда более четко понимал уровень могущества своих противников и собственную ничтожность в сравнении с ними. Суперсилы? Можно поднять трехтонное дерево, бегать со скоростью автомобиля, криком глушить других мутантов, но себя, как Мюнхаузен, за волосы из болота не вытащишь. У меня, по крайней мере, такой сверхспособности не было. А без нее все потуги лишь длили агонию.

Пару дней я держался на чувстве ответственности. Как же Скалли?! Мы в ответе за тех, кого приручили, и так далее. Но с каждым днем это чувство слабело, а к исходу четвертого и вовсе превратилось в бледную тень себя. Я обменивался с девушкой сообщениями через телеграм — просто открытие, как долго может прожить смартфон на одной зарядке, если включаешь его три раза в день для отправки четырех слов — и из этого общения понимал, что никому из моих преследователей она и даром не нужна.

Девушка спокойно сидела в съемной квартире и ждала меня. К ней не ломились враги, полиция или соседи. Холодильник был полон, а интернет оплачен. Что еще нужно гикнутому уфологу, не просто верящему, а точно знающему, что он прав? Разве что компания. В конце каждого сообщения она ставила грустный стикер енота из «Стражей Галактики», а в последнем даже словами выразилась, написала «скучаю».

Четыре дня миновало, а на нее никто не напал. Не вышел на след, не похитил, чтобы выманить меня на встречу. Получалось, что я сам придумал грозящую ей опасность? Поверил в нее и, исходя из этого, действовал? Вплел девчонку в план своего бегства безо всякой на то необходимости? А на деле все обстояло иначе. Новусам было плевать на какого-то там человека, его знание о них и даже имеющиеся доказательства. Они не считали это слишком уж большой опасностью, полагая — совершенно справедливо, кстати, — что способны с ней разобраться. Как с тем бомжом, например.

Люся им была не нужна. Она была нужна мне. Как некий островок нормальности во взбесившемся мире. Я держал ее подле себя для собственного спокойствия — теперь это понятно. Эгоистично и безответственно оправдывая данное решение тем, что охота, якобы, ведется не только на меня. На деле же лишь моя голова, прибитая над каминной полкой в гостиной родовой усадьбы Ланских, и имела значение. Новусы желали устранить конкурента, неконтролируемого дикого супера, который своими действиями привлекал к их патриархальному мирку внимания куда большее, чем все новостные ленты города вместе взятые.

А девушка... Да плевать им было на нее с самого начала! То есть, если бы ее взяли вместе со мной, то не пощадили бы. А специально гоняться за свидетелем Ланские не будут. Если сейчас я оставлю Скалли в покое, то через неделю про нее никто и вспомнит!

Осознавать это было неприятно. Как и принимать полное отсутствие идей насчет того, что делать дальше.

До ночи, когда новус Ланских показался на радаре и продемонстрировал мои же способности, я еще верил, что смогу выкарабкаться. После этого перестал. Мне ясно дали понять, что найдут и уничтожат, стоит им только захотеть. И понимание данного факта лишило меня сил. Я больше не видел вариантов, даже искать их бросил. Бежать из города? Да, теперь я мог так поступить, на мне больше не висела обуза в виде девушки. Только вот был ли в том смысл? Неизвестный сканер в виде точки появлялся на моем радаре каждую ночь. Все так же держась в отдалении, не приближаясь и не пропадая из виду, он четко давал понять, что следит. А значит, и бегство из города не станет спасением.

Вероятно, у него тоже был какой-то предел дальности для способности, но всяко больше, чем у меня. Я подозревал, что пропадая из виду днем, он не уходил слишком далеко и продолжал следить за моими перемещениями. На третью ночь я проверил эту догадку, рванул к границе города в тот момент, когда преследователь еще не обнаружил себя. И он тут же нарисовался на сканере.

То, что Ланские до сих пор не расправились со мной, тоже не обнадеживало. Я воспринимал это как проявление презрения к дикому, практически видел и слышал, как Антонина кривит свои полные губы и произносит: «Живи... Пока! Сейчас времени нет, разгребаем последствия того, что ты натворил в городе, но как только закончим, быстренько прихлопнем тебя тапком. А ты побегай покуда — сколько там тебе осталось?»