Андрей Воронин - Муму. Гладиатор

Мимика лица немого стала вообще зверской. Казалось, будто он сейчас взорвется, как перезревший огурец.

«Только еще психов падучих мне тут не хватало, мать твою!» — выругался про себя Артемин.

— Иван Николаевич понимает, что раскрутка художника требует больших ресурсов, — начала сурдопереводчица. — И для организации выставки Магдалены он готов оказать спонсорскую помощь. При условии, что выставка пройдет в одном из центральных залов Москвы и вы сможете собрать на нее весь бомонд.

Все это время немой усиленно кивал, чтобы сомнения в его платежеспособности мигом развеялись. То и дело он размахивал своим мобильником, допотопной «Мотороллой».

— Позвольте поинтересоваться, каким может быть размер этой спонсорской помощи? — холодно спросил Артемин.

Немой ненадолго задумался. Потом вдруг хлопнул ладонью по столу.

— Иван Николаевич готов потратить для организации выставки пятьдесят, а если это понадобится, то и сто тысяч. Это весь его доход за несколько месяцев.

— Простите, чего сто тысяч? Рублей или долларов? — язвительно поинтересовался Артемин.

— Конечно, рублей.

— Передайте уважаемому Ивану Меценатовичу, что выставку его подопечной в Москве я смогу организовать за эту сумму, но не в рублях, а в долларах, — отчеканил Вадим Михайлович. — А еще лучше — в евро. Разницы хватит на пару лишних представителей бомонда — если уж Иван Меценатович на них настаивает.

Само собой, этот ответ вызвал в стане противника немалое замешательство. Иван Николаевич так интенсивно махал руками, что Артемин боялся за произведение абстрактной живописи, висевшее на противоположной стене.

Хозяин кабинета не дал немому опомниться. Сурдопереводчик еще не закончил перевод его слов, а Артемин уже снова загрузил его работой.

— Вынужден вам напомнить, что пятнадцать минут, которые мне удалось выкроить для нашей встречи, уже закончились. — Артемин флегматично добивал лежачего. — Сейчас у меня запланировано важное совещание. Всего вам наилучшего.

Он тут же углубился в свои бумаги, полностью игнорируя гостей. Немой еще некоторое время пытался жестикулировать, но вскоре он понял, что все это без толку.

Артемин боялся ненужного скандала, но клиент вдруг разом успокоился. Он встал, что-то промычал и протянул руку.

— Иван Николаевич сказал, что подумает над вашим предложением, — перевел сурдопереводчик.

— В таком случае буду рад нашему сотрудничеству, — фальшиво улыбнулся Артемин.

Тем временем в проеме открывшейся двери замаячила фигура Шнели.

«Ну а этому что здесь снова понадобилось?» — забеспокоился хозяин кабинета.

— Да, не перевелись еще на этом свете колдыри! — воскликнул Артемин все еще под впечатлением от недавней беседы.

— Это уж точно, — охотно согласился Шнеля. — Я сам удивился: чего этот лох в твоем кабинете делает?

— Мозг мне трахает, это ж ясный пень, что ему еще делать здесь? Но этот мудак — он хоть развеселил меня немного своим колхозанством, и на том спасибо. Давно таких не встречал.

Как и все новоявленные москвичи, Артемин жуть как не любил наивную деревенщину.

— Колхозник вылитый! — Шнеля охотно развивал тему. — Только посмотришь на него, так сразу поймешь. Я вот тоже как-то встречал…

— Ладно, друг, харэ о колхозниках, — остановил его Артемин. — Скажи лучше, с чем пожаловал.

— Новость у меня хреновая. Пациент откинулся.

Хозяин кабинета чуть не пронес мимо рта только что налитую рюмку «Хеннеси».

— Как «откинулся»? — удивился он. — Ему же еще добрых два года сидеть.

— Да вот так, — развел руками Шнеля. — По амнистии, видно. Я и сам не поверил, брякнул Дуле Моченому — ну, помнишь такого фраера, он еще пол-Черкизона в свое время держал. И тот сказал, что да, на днях как раз и откинулся.

— Да, это и правда хреновая новость, — покачал головой Артемин. — Очень оно сейчас некстати.

Шура Пациент — это имя было для Артемина вовсе не пустым звуком. Если бы его попросили составить список людей и явлений, которых он в жизни больше всего боится, то Шура, может, и не оказался бы на верхушке рейтинга, но в пятерку бы точно попал. Он был одним из тех подельников Артемина, которые стали его смертными врагами.

Познакомились они еще в девяностых, в период заката перестроечного рэкета. Артемину была нужна серьезная крыша для его делишек, и поэтому он набился к Пациенту в партнеры. Но тот с каждым разом стал требовать за свои услуги все больше и больше, за что и был наказан.