Александр Тамоников - Конец крымской орды [litres]

– Докладывай, где были, что видели.

Второй воевода сделал это.

Хованский выслушал его, задумался, глядя на отметки и знаки, сделанные Хворостининым на карте, потом спросил:

– Значит, самые удобные места для переправы – Сенькин брод, перелазы у Серпухова и у деревни Дракино?

– Да, Андрей Петрович. Именно Сенькин брод издавна является местом переправы крымских татар. Думаю, и на этот раз ничего не изменится.

– Как знать. – Хованский постучал костяшками пальцев по столу. – Но похоже на то, что все к тому и идет. Здесь у нас отдыхает посольский человек из Крыма. На Москву едет, кое-что поведал нам о замыслах Девлет-Гирея.

Бордак оживился и осведомился:

– Что за посольский человек?

– А тебе на что? – спросил Хованский.

– Да будет тебе известно, князь, что я долгое время был тайным посланником царя в Крыму и много кого там знаю. Жил в проклятой Кафе, где самый большой невольничий рынок.

Воеводы и наместник с нескрываемым уважением посмотрели на боярина.

– Не знал. Важное и опасное дело ты делал, боярин. А посольский – это Осип Тугай. Ты его знаешь?

– Осипа-то? Мы вместе сведения о крымчаках собирали. Друг он мне. И где сейчас Тугай?

– В покоях, отдыхает. Хотя уже пора и вставать.

– Накажи, пусть меня сведут с ним. Я вам тут не нужен.

– Что ж, хорошо. – Князь Хованский взглянул на наместника.

Горинский вызвал человека из прислуги и велел ему проводить боярина в покои, где остановился человек, прибывший намедни из Крыма.

Вскоре Бордак вошел в опочивальню. Тугай уже проснулся, но все еще лежал на постели.

Завидев друга, он удивленно воскликнул:

– Михайло, это ты или еще сон?

Бордак улыбнулся.

– Не сон, Осип. Это я.

– Извиняй, сейчас. – Тугай поднялся, оделся, ополоснул лицо, обнял товарища. – Ты откуда?

– Из Москвы.

– А почему здесь? Хотя признаю, глупость спросил. Ясно, что царь послал. Я очень рад видеть тебя. Как семья? Выжила в прошлом году?

Бордак помрачнел.

– Выжила. Люди Василя Парфенова, моего помощника и друга, успели вывезти рекой в вотчину.

– Это хорошо. А чего нахмурился?

– Алена на сносях была, покуда я выполнял наказ царя, родила…

Тугай прервал Бордака:

– И кого?

– Мальчика.

– Как назвали?

– Никак.

– Почему?

– Потому что родился он мертвым.

– Соболезную, Михайло. Алена поди волосы на себе рвала?

– Помереть хотела. Да стерпела боль. Отошла.

– Да, новости. Ты на лавку за стол садись, чего стоять-то?

Бордак сел, напротив устроился Тугай.

– Такие, значит, дела? А тут какое задание имеешь? – продолжил допытываться Осип.

– Дружина моя по разряду придана передовому полку. Князья Хованский и Лыков пошли прямо в Калугу, а отряд со вторым воеводой князем Хворостининым двигался по Оке. Смотрели броды, перелазы, как службу станицы и сторожи несут. Так и добрались до крепости. А наместник сказал, что посольский человек из Крыма во дворце отдыхает. Я сразу спросил, кто это, и пришел сюда.

– Посольство наше Девлет выгнал, пред тем унижал как только мог. Хорошо, что хоть не загубил никого, отпустил в обмен на крымских вельмож, которые на Руси в полону были. Я с посольством уйти не мог. Причину сам знаешь. Притаился на подворье Ризвана, потом свата его Алая, отца Гульшеня. Надо было заполучить сведения о том, когда, каким войском и как пойдет Девлет-Гирей на Москву.

– Заполучил?

– Иначе не ушел бы. Курбан помог. Свел с мурзой Азатом, тот и рассказал о походе. Пришлось мне отдать ему все деньги, которые у меня были.

– Как же ты прошел Крым, Перекоп, Дикое поле?

– Припасами и деньгами меня Ризван снабдил, бумагами – Курбан. Тяжко было. Дважды едва не попал к крымчакам. Обошлось, и слава Богу.

– Чего прознал-то, поведаешь?

– Тебе расскажу, ты и сам там, в Крыму, маялся. А вот наместнику и воеводе передового полка я не открыл того, что они знать хотели. Не для них те сведения.

– Ну, Осип, не тяни, говори.

Тугай прошел до двери опочивальни, открыл ее, осмотрелся, вернулся на место.

– Нерадостные вести, Михайло. Девлет в Крыму собрал более пятидесяти тысяч воинов. У всех оружия полно, доспехи новые, по два-три коня. В конце мая они двинутся к Перекопу. А там уже стоят ногаи Теребердея, отряды адыгов и черкесов. Это еще тысяч сорок. Да и султан янычар Девлету прислал. Их где-то десять тысяч. Это, почитай, два наших полка. Так что сто тысяч, а то и боле собака Девлет привести на Русь может. Слабость его в том, что мало орудий, особенно осадных. Да и пищали крымчаки с горцами не жалуют. Привыкли к саблям, лукам, копьям.