Вячеслав Миронов: Кирпич из Лондона

Под утро позвонил Галкин и сообщил, что Кушаков с сослуживцем Романовым съездил в травмпункт.

Сотрудники оперативно-поискового отдела скопировали медицинские документы, забрали рентгеновские снимки под видом внезапной проверки из Министерства здравоохранения. Пришлось скопировать все записи за сутки и изъять рентгеновские снимки всех пациентов. Обещали вернуть через сутки.

У Кушакова рассечена кожа на голове, есть признаки небольшого сотрясения. Симптомы — головокружение, подташнивает. С ногой тоже ничего страшного, ушиб, растяжение. На ребрах гематома, трещин, переломов не установлено.

— Не установлено, — усмехнулся Щукин. — Чисто чекистский термин. Доктора так не выражаются.

Он повернулся к москвичам:

— Летите домой. Готовьтесь к встрече. Либо у вас, либо в Питере. Уведомление я на вас тоже замкну. Думаю, что на днях он у вас объявится. Сумеете Санкт-Петербург воодушевить на работу по нему? А то он Москву и Петербург знает как свои пять пальцев. Вон бросили коллеги, чтобы не расшифроваться.

— Теперь никто его уже не бросит. Будем пеленать, — заверили московские гости.

На том и расстались.

За Кушаковым установили плотное наблюдение. По совету Щукина скрытно разместили на чердаке дома Романа несколько камер. Камеры в квартире отсматривали в режиме реального времени, боясь что-либо пропустить.

По квартире Кушаков ходил, не хромая, не хватаясь за голову, мол, сильная боль. А ходил он много. Из угла в угол. Метался. Много пил чая, кофе.

Телевизор работал громко, как будто он хотел заглушить микрофоны. Компьютер с отформатированным диском стоял на столе. Он попытался самостоятельно установить операционную систему на него, не получилось. С телефона проверял электронную почту, в том числе и на том ящике, с которого попросил экстренную связь.

Выйдя из подъезда, поймал такси, съездил в госпиталь, открыл больничный лист. На улице, в госпитале хромал, делал остановки якобы для восстановления сил. Постоянно проверялся, не ведут ли за ним слежку.

В три часа ночи Кушаков, не включая свет, встал, умылся, оделся, тихо открыл дверь. Телефон показывал, что он его с собой не взял. На чердаке камеры зафиксировали, как он в слое утеплителя извлек какой-то сверток, вышел через угловой подъезд. Бригадой наружного наблюдения этот подъезд не просматривался.

За углом, на автобусной остановке дремал таксист, он очень обрадовался, когда получил выгодный заказ в аэропорт. Это был сотрудник управления, предусмотрели и такой вариант.

Кушаков сидел на заднем сиденье машины, попросил сдвинуть переднее сиденье, съежился, спустился вниз, чтобы с улицы его не было видно.

Аппаратура, установленная в такси, не зафиксировала при нем мобильного телефона и других радиоизлучающих предметов. Оружие также не было зафиксировано.

В аэропорту он купил билет до Москвы, прошел регистрацию. Вел себя нервно, старался увернуться от камер наблюдения.

В кафе купил плотный завтрак и двести граммов коньяка, который выпил залпом. В контакт Кушаков ни с кем не вступал ни в аэропорту, ни в самолете. Успокоился только на борту самолета. Весь полет спал, с перерывом на обед.

Капитан Иванов вылетел тем же рейсом, по прилете в Москву связался с коллегами и передал им под наблюдение Кушакова.

Полковника Щукина подняли с постели, когда агент начал выходить из дома. Жена сделала с собой бутерброды, которые он ел на своем рабочем месте, стараясь не накапать на карту Москвы, на которой были отмечены места, где проходил обучение курсант Кушаков.

Ближе к обеду позвонили из Москвы:

— Здорово, полковник!

— И вам не хворать. Как у вас дела? Бегает наш?

— Это мягко сказать, бегает, — хохотнули на том конце. — Лосем скачет по Москве. Если бы все так метались, нам бы службу пришлось увеличить раз в пять. Он, похоже, знает Москву не хуже местных.

— Куда тянет-то? — Щукин посмотрел на карту.

— На север. У нас тут вчера был «цирк с конями».

Хоть и говорили по закрытому каналу оперативной связи, привычка шифроваться осталась.

— Парни с седьмого этажа. ( На седьмом этаже американского посольства в Москве располагается резидентура ЦРУ. — Прим. автора.) Устроили нам гонку. Вышли все покататься на машинах. Даже «чистых» дипломатов заставили устраивать гонки по городу. Некоторые под красный сигнал светофора лезли. Знают, что никто не остановит на красных номерах и штраф не выпишут. Кое-кто даже пропадал из виду на некоторое время. В нескольких машинах сидело по двое-трое. За поворотом, оба-на, и нет одного. Выскочил гаденыш где-то. Как Колобок. «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел и от «наружки» оторвался». Через пару часов его подбирали на другом конце Москвы. Или сам пешим по-конному добирался до квартиры, или в посольство возвращался. Карусель, короче, была. И мы — Центральный аппарат, Управление по Москве и области, всех задействовали.