Сергей Дышев - Танкист из штрафбата

– Ты чего делаешь?! – вытаращил глаза Санька.

– Да голову надо отрезать, как доказательство. Не тащить же целиком этого борова. Так положено… Хочешь, ты отрежь!

Он протянул нож.

– Я еще не совсем свихнулся… Да ты врешь, наверное…

– Привираю, но слегка. Это допускается, – деловито ответил Киря; он ловко отрезал егерские петлицы и снял с шеи немца овальный цинковый жетон.

Деревянко подобрал автомат, и они вернулись к поляне, где закончил свою жизнь первый егерь. Кирилл протянул нож Саньке, и он сделал то же самое: отрезал петлицы и снял медальон.

– Гут, – сказал Киря. – Вот теперь можно идти докладывать и опять придумывать, какого лешего ты делал в лесу.

Саня подобрал свой вещмешок и спохватился:

– Я ведь желуди не собрал!

И тут же бросился собирать под дубом в изобилии лежавшие на листве плоды.

– Чудак-человек, у него смерть рядом прошла, а он желуди собирает, – усмехнулся Сидорский и уже собирался взять Саню за шкирку, но опустил руку. Было поздно…

Вся первая танковая рота во главе с капитаном Бражкиным развернутой цепью с оружием наперевес появилась на поляне. И конечно, все сразу увидели лирическую картину сбора желудей в осеннем лесу гвардейцем Деревянко.

– Сашка, бросай желуди, беги за медалью, – только и успел сказать Сидорский и строевым шагом направился к командиру.

Танковая рота в пешем «по-пехотному» строю в предвкушении интересной развязки событий замерла на месте.

– Товарищ капитан, группа диверсантов в составе двух человек уничтожена при попытке захвата «языка», – вскинув ладонь к танкошлему, бодро доложил Сидорский.

Саня, чуть отстав, с вещмешком и двумя автоматами тихо пристроился рядом.

Бражкин не сразу нашелся что ответить.

Когда в лесу началась перестрелка, буквально через пару минут прибежал с мрачным лицом взводный Родин. И стал нести такую ахинею, что капитан подумал, что Иван уже основательно приложился к фляге со спиртом. Из его рассказа выходило, что он отпустил в лес рядового Деревянко собрать лечебные травы. А сам, как только вернулся со спиртом, сразу послал Сидорского в лес за бойцом. А когда началась пальба, он тут же увязал ее с двумя своими танкистами.

«Роту – в ружье!» – приказал Бражкин Родину, а сам побежал к комбату, на ходу обдумывая, как быстрее и доходчивее объяснить Дубасову дурацкую, глупее не придумаешь, ситуацию: один танкист за каким-то чертом ушел в лес, второй пошел его искать, и тут началась перестрелка. А дело серьезное: немецкий МР-40 слышали все.

Дубасов в командирской палатке стоял у телефона и докладывал Чугуну, что в лесу слышны выстрелы, обещая немедленно разобраться. Тут появился Бражкин и доложил ситуацию.

– Как фамилия этого ботаника? – грозно спросил Дубасов.

– Рядовой Деревянко…

– Можно было не сомневаться. Все ЧП от него… Всем в лес не соваться! Вышли вперед двух, нет, трех опытных бойцов. Действовать по ситуации. Главное, капитан, не положить сгоряча людей…

Бражкин глянул в чистые, голубые, как белорусские озера, глаза сержанта Сидорского и спросил:

– А кто «язык»-то?

Саня не удержался:

– Я – «язык»!

– А тебя никто за язык не тянет! – Ротный уничтожающе глянул на бойца. – Дальше что?

Сидорский кратко, без красок, доложил всю историю, представил два трофейных автомата и петлицы горных егерей. Командир дал роте «отбой», а Родину приказал изложить обо всем произошедшем в рапорте.

Только после этого Бражкин дал волю чувствам, выразившимся в увесистом и многоступенчатом, как танковая гусеница, матерном посвящении долбаному Деревянко, которого называл теперь не иначе, как «деревянный Буратино».

Рапорт о боестолкновении в лесу в районе опорного пункта танкового батальона и ликвидации двух диверсантов из горно-стрелковой дивизии вермахта по команде дошел до командира бригады Чугуна и далее был передан для ознакомление смершевцу.

Уже совсем стемнело, когда экипаж Родина наконец сел за ужин. Можно было, не торопясь, под долгожданные «наркомовские» вспомнить во всей красе и деталях приключения «Буратино». Конечно, Санька тут же показал содержимое вещмешка – первопричину всей этой истории:

– Вот эта красавица, ребята, золотая розга, сделаю из нее чай…

Родин перебил:

– Тебя надо крепкой розгой хорошенько высечь. Меня и всю роту на уши поставил…

– Винюсь, командир, кто бы знал…

Руслик философски заметил:

– Дело случая… Если б Саня не пошел в лес и не нарвался бы на егерей, неизвестно, что бы они еще натворили. Эта случайность привела к закономерности: били фрицев и будем бить!